Как драгоценный себе подарок, или 8-ой приезд Астафьева в Игарку

После бурных, революционных событий начала 90-х, связанных с запретом в стране Коммунистической партии, увольнением членов партии, невозможностью их трудоустройства, особенно в небольших городах, каковым была и Игарка, 1994 год для нашей семьи казался уже относительно спокойным. Я была принята на работу в администрацию города управляющей делами. Первый в крае избранный мэр города Евгений Станиславович Сысойков сумел убедить своих однопартийцев по Республиканской партии, что мне, как профессионалу и авторитетному среди руководителей предприятий человеку, можно доверить столь важный для города пост.

Круг моих обязанностей в мэрии был достаточно широк, в том числе на меня ложились и поручения по встрече именитых гостей. Так впервые я встречала в Игарке Виктора Петровича с женой Марией Семеновной и внучкой Полиной летом 1994 года.

Виктор Петрович как раз завершил вторую часть романа «Прокляты и убиты», названную «Плацдарм» и отнявшую у писателя немало сил и здоровья, вызвавшую и у читателей бурную полемику. После тяжелого творческого труда, когда удалось вытолкнуть на бумагу то, что мучило солдата в течении почти полувека, ему, как он говорил в одном из интервью хотелось успокоения, «хоть какого-то успокоения».

Они приплыли, как обычно, на теплоходе, 25 июня. Теплоход  был не такой именитый, как раньше, самого низшего пассажирского класса, назывался он «Родин».

В этом году последний дизель-электроход подобного типа – «Михаил Лермонтов» списан, продан, и более не будет совершать рейсов до Игарки.

Виктору Петровичу нравилось плыть по реке: благоприятный размеренный отдых, теплые воспоминания, новые идеи. К тому же, Астафьев, как мне кажется, очень трепетно относился к своему сводному брату Владимиру, живущему в Игарке. Хотя росли они с большой разницей в возрасте, Владимир родился в октябре 1941, когда Виктора уже не было в Игарке, он всегда стремился встретиться с младшим братом, пообщаться. На правах старшего он называл его Володькой. А младший брат стеснялся, никак не мог выбрать правильный тон в обращении, сбиваясь и называя именитого писателя то на «ты», то на «вы». Владимир Петрович с рождения из Игарки не выезжал, работал рабочим в лоцотряде гидробазы,  строил и устанавливал навигационные знаки. Но основным его увлечением была охота и рыбалка, скорее рыбалка, чем охота. У него была своя избушка, где он любил проводить все свободное время, моторная лодка и все, что полагается при этом рыбаку.

8-ой  приезд  Астафьева в Игарку

У младших Астафьевых была небольшая неблагоустроенная квартира в микрорайончике города, который старожилы называли ПГС-ом, разместить в ней гостей было неудобно. Я договорилась с заместителем директора лесокомбината Петром Прокопьевичем Полищуком поселить приезжающих гостей в ведомственной гостинице – одноэтажном уютном домике рядом со столовой «Снежинка» в старой части города прямо напротив управления комбината. Весь город страдал летом от отсутствия горячей воды, в этой гостинице ее подавали прямо с ТЭЦ комбината без перебоев.

С первых же минут встречи я поняла, что в семье у Астафьевых конфликт. Мария Семеновна попросила меня приобрести для нее и Полины обратные билеты до Красноярска самолетом, и сделать это как можно быстрее. Объяснила свое нежелание задержаться в городе подольше необходимостью присутствия в воинской части на присяге у внука Виктора. Как оказалось позднее, суть конфликта была даже не в том, что Виктор Петрович не внял просьбам супруги не отправлять в армию внука. Формально, у Виктора младшего в составе семьи было двое преклонного возраста стариков. И он мог бы воспользоваться отсрочкой по Закону и в армию не ходить. Бабушка настаивала на этом, просила Виктора Петровича воспользоваться своим авторитетом и переговорить с кем, дескать, надо. Но он был непреклонен. Служба в армии – отличное средство воспитания мужчины.

Билеты были приобретены, но это Виктора Петровича никак не успокоило.

После обеда, приготовленного работниками столовой «Снежинка», искусными кулинарами, умевшими обслужить гостей по высшему представительскому классу, Виктор Петрович прилег отдохнуть. Вот тогда-то Мария Семеновна и рассказала мне, что втайне от него она написала и уже издала книгу «Знаки жизни», рассказав в ней все, без утайки, о перипетиях их нелегкой совместной жизни.

Она принесла ему только что отпечатанную в типографии книгу в больницу, где он лежал накануне поездки в Игарку. Виктор Петрович был зол. Любому, открывшему книгу читателю с ее страниц вставал образ не почивающего на лаврах, достигшего успеха человека, но гения со всеми известными миру пороками. При следующей нашей встрече в Красноярске я получила из рук Марии Семеновны экземпляр книги, прочла и сказала ей, что если в мировой истории кто-то из жен писателей и выносил на обсуждение их совместный быт, то делал это лишь после ухода из жизни героя.

Астафьевы приехали в Игарку после юбилейных торжеств писателя. За заслуги перед Отечеством и в связи с 70-летием Виктор Петрович Астафьев был награжден орденом Дружбы народов. Он стал тогда же «Почетным гражданином Красноярска». В доме-музея Петра Красикова открылась выставка, посвященная творчеству писателя, а в Большом концертном зале состоялся торжественный вечер в его честь.   Приглашение на него получил и мэр Игарки Евгений Станиславович Сысойков, он не смог поехать, но направил от имени игарчан подарок и поздравление земляку-писателю. В целом, и газета «Игарские новости», тогда ее редактором был Ростислав Викторович Горчаков опубликовала ряд статей, связанных с юбилеем. Тогда же и в поселке Овсянка состоялось торжественное открытие библиотеки. А несколькими месяцами ранее Виктор Петрович передал для строящейся в Овсянке церкви полученную им литературную премию в размере пятидесяти тысяч рублей.

Виктор Астафьев и Михаил Горбачев
Виктор Астафьев и Михаил Горбачев

На юбилей к Астафьевым приезжала семья первого Президента СССР Михаила Сергеевича Горбачева. Жена Горбачева Раиса Максимовна была тогда самой обсуждаемой фигурой у всего женского сообщества в стране. Безукоризненная прическа, деловые, но очень элегантные наряды…

Пока мы вечером готовили в гостинице с Марией Семеновной ужин, собираясь встречаться с Володей Астафьевым и его женой Марией, я не замедлила спросить о впечатлениях Марии Семеновны от встречи с бывшей «первой леди» в государстве.

— Мне стольких гостей надо было тогда накормить, одних яиц на салаты я сварила сразу около тридцати, — ответила мне она. — Вот и Раисе Максимовне я сразу же фартук дала и заставила ее яйца лущить. Вот так, как с тобой сейчас, так и с ней, вместе на кухне и стояли.

Я вначале не поверила. А потом, бывая у них в Академгородке, всегда видела, что Мария Семеновна сама никогда без дела не сидит, но и любого пришедшего, без обиняков подключает к обыденным делам. Мы вместе с ней клеили бандероли с новыми книгами, готовя их к отправке друзьям. По ее просьбе я доставала из морозилки и разогревала в микроволновке замороженные четвертинки хлеба. Так же она поступала и с рыбными пирогами. Друг семьи, глава Енисейского района Василий Нестерович Сидоркин, бывая в Красноярске, неизменно завозил старикам испеченный женой пирог. И экономная Мария Семеновна, разрезав его на небольшие кусочки, угощалась и потчевала приходящих в дом гостей.

Виктор Астафьев в Игарке
Виктор Астафьев в Игарке

Мария Семеновна с Полинкой улетели, и заботы о Викторе Петровиче полностью легли на меня. Как и планировал, сразу же после отъезда женщин в аэропорт, он сел на катер и уехал в избушку к брату, хотел побыть там денька три-четыре, порыбачить, пообщаться, ушицы похлебать, да чайку с травками попить.   Но вернулся он в город уже вечером следующего дня. Сдуру, — как он выразился, попил водички из Енисея, вот желудок и расстроился, да так, что никакими травяными настоями не смогли они с братом его успокоить. Пришлось садиться в лодку и возвращаться в город.

Виктор Петрович побывал в музее, очень понравился ему сделанный руками ребят музей В.В.Вильского, провел несколько встреч с читателями в библиотеках, дал интервью журналистам городской газеты. Обедал он иногда у нас дома, чаще мы с мужем целый вечер находились с ним в гостинице.

Вначале я смущалась, никак не могла подавить робость. Приезжаю, к примеру, перед обедом в библиотеку, договорились, что заберу его, и пообедаем у нас. Потихоньку появляюсь в дверном проеме, дескать, приехала уже. А он при полном скоплении зала:

— Заговорили вы меня, однако. Вон уже и Валентина за мной приехала, поеду к ней, посплю немного.

Я в ужасе, что он такое говорит?! Что про меня подумают люди?! И не спал он вовсе у нас дома ни разу…

В другой раз разогреваю дома обед, мужу велела заехать за Виктором Петровичем и хлеба свежего на обед по дороге прикупить. В магазин они зашли вдвоем. И что началось? Игарчане узнавали его, здоровались, обнимались, расспрашивали о здоровье. Хоть и телевидение в ту пору в городе не работало, но то, что Астафьев сейчас гостит в Игарке знали буквально все. Тут же у прилавка начали Виктору Петровичу деньги давать, поставьте автограф, пожалуйста. Простой бумаги под рукой ни у кого не оказалось, а сотки и двухсотки (тогда и такие были) не жалко, они только ценнее от росписи на них знаменитого земляка становятся.

Рыбой мы угощали его и малосольной, и копченой, и жареной. Но больше всего ему нравилась уха и рыбный пирог. Салат он ел прямо из общей вазы той самой ложкой, которая всем для раздачи его по порционным тарелкам полагалась. Дети молча поглядывали на меня. Я им потом объясняла: это не от того, что он не знает, как вести себя, он у нас чувствует себя как дома. За деревенским столом в его детстве в больших семьях все из общей чашки ели – каждый своей ложкой.

За обедом говорили мало, и однажды я попросила Виктора Петровича прийти к нам на ужин, встретиться со всей нашей многочисленной родней. В один из вечеров пригласил его на ужин и мэр города. Виктор Петрович – удивительный рассказчик. Слушать его одно удовольствие. Только моя мама и могла ненадолго прервать его рассказ: «Да вы кушайте, кушайте, пожалуйста».

Пока Виктор Петрович гостил в родном городе, всегда была жаркая погода, а то ведь все лето бывает серым, унылым, ветреным. Провожая его в тот вечер, мы сделали несколько фотографий на модный тогда фотоаппарат «Полароид». После щелчка из него выползает фотография и тут же при свете на ней появляется изображение. Вот такие фото теперь есть у всех наших родственников, кто был у нас на ужине.

Виктор Астафьев в Игарке
Виктор Астафьев в Игарке

Вместе с Виктором Петровичем мы побывали 3 июля на Дне города. Когда у Игарки очередной кратный десяти юбилей, Виктор Петрович отмечает день рождения кратный пяти, и наоборот. В год его 70- летия городу исполнялось 65. Всех праздничных мероприятий я не запомнила, но игарчанка Светлана Нападюк, живущая сегодня в столице Литвы Вильнюсе, разместила в «Одноклассниках» вот это фото: мы с Виктором Петровичем по торжественному ритуалу регистрируем в Игарском ЗАГСе рождение ее внука Валерия Ширяева. Сейчас «мальчонке» уже четверть века. Много воды утекло…

Виктор Астафьев в Игарке
Виктор Астафьев в Игарке

Виктор Петрович о Дне города ни мне, ни мэру не сказал ни слова. Но лишь вернулся от нас в Овсянку, написал в одном из писем: «Жалкий юбилей, жалкий сделался город, когда-то гордость советского строя, но все эти «гордости» быстро сжались, растащились и умирают совсем без гордости, принося много горя жителям и работягам, ибо остаются они без крова и без возможности где-то заработать кусок хлеба». Виктор Астафьев, Нет мне ответа…, эпистолярный дневник 1952-2001, Иркутск, 2009, стр.558.

А мне как будто это было вчера, помнятся тихие летние вечера на крылечке гостиницы. В помещении душно, а здесь ветерок. Комаров уже практически нет. Ночи еще светлые, белые. О чем и о ком мы только не говорили.

О его московских друзьях, актерах Михаиле Ульянове, Льве Дурове, о том, как трагически умер Анатолий Папанов, они дружили с Астафьевыми семьями. И хотя после внезапной смерти актера минуло семь лет, приближалась годовщина скорбной даты, и Виктор Петрович сожалел о потере друга, тоже фронтовика.

Накануне поездки в Игарку, в конце июня Виктор Петрович встречался в Овсянке с Александром Исаевичем Солженицыным, тот возвращался из Америки в Россию и ехал поездом с самого Дальнего Востока. Из газет уже было известно, что он дал лишь одну пресс-конференцию во Владивостоке, больше ни с кем из представителей властных структур и журналистами не общался: «Не балаболка же я, чтобы без конца отвечать на одни и те же вопросы». А вот о встрече с Астафьевым Александр Исаевич попросил сам, и задержался для этих целей, уехав на время к нему в Овсянку. С Солженицыным они проговорили без свидетелей около трех часов.

Но спросить о подробностях разговора двух великих людей эпохи я постеснялась. Спросила о Горбачеве, какой он? – Виктор Петрович улыбнулся: — Вот мы с тобой земные люди, а он в облаках витает. Жизни он не знает, не понимает.

Рассказал, что, будучи у Горбачева на приеме, возмутился действиями наших местных властей: в крае больниц не хватает, а они новый крайком партии строить надумали.   Горбачев тут же схватился за телефонную трубку и заставил немедленно остановить строительство.

Теперь, когда я проезжаю мимо ветшающего недостроенного кирпичного здания на Взлетке с пустыми глазницами окон, постоянного несанкционированного приюта бомжей, часто думаю, что помешало реализации проекта. Толи события 1991 года, разрушившие всю страну, толи нелепая попытка из тесных уже с воздвигнутыми стенами кабинетов сделать просторные палаты с операционными. Спросить бы Горбачева, да он до сих пор уверен в правоте всех своих действий.

Естественно, коснулись и произведений Виктора Петровича «Кражи», «Последнего поклона», «Царь-рыбы». Он рассказывал мне, каким помнится ему старый город . Тогда ему казалось, что детский дом был в конторе рыбозавода. Зашел разговор и о героях книг, существовали ли они в жизни на самом деле.

— Когда меня спрашивают о героях, — опять усмехнулся писатель, — чуть ли не требуют назвать реального прототипа, предъявить его паспорт…. Ну, да Володька-брат — в чем-то прообраз Акима, но в основном книга родилась благодаря Володиным рассказам. Рассказчик он великолепный, но я и не знал, что это когда-то ляжет в книгу, что и сам он в нее явится в образе Акима. Он рубашку отдаст, а с него еще и майку снимут. Такой он…

Ну вот. Генка Гущин из «Дикого лука» почти весь мною придуман. А образ моей бабушки в «Последнем поклоне» — не совсем соответствует реальной бабушке Катерине. В любом случае литературный герой – это какой-то вымысел. Я и о гибели дяди своего Василия ничего не знаю, но в главе «Сорока» в «Последнем поклоне» «описал» встречу с ним, уже мёртвым. Очень любил дядьку, он ведь всего на десяток годков старше меня был, я его на фронт из Красноярска провожал. Потом, оказывается, вместе с ним на Украине воевали, могли бы и в действительности встретиться. Не был я на могиле ни его, ни дядьки Ивана, тот под Сталинградом погиб. Я после войны писал Борису Якимову, кстати, тоже игарчанину, родился он в Игарке, писателю, в Волгоград, просил найти, есть ли где могила родственника…

Виктор Астафьев в Игарке
Виктор Астафьев в Игарке

Мне хотелось уйти от военной темы. Я спросила его о любимых книгах.

— Первыми книгами, что я услышал в жизни, были «Кавказский пленник» Льва Толстого и «Дед Архип и Ленька» Максима Горького. Эти вещи я с тех пор не перечитывал, и не буду перечитывать, потому что есть ощущения, с которыми нельзя расставаться, которые ты должен сохранить, как драгоценный себе подарок.

Я вдруг поймала себя на мысли, что и я боюсь взять и перечитать любимые мной с детства произведения. Самой любимой у меня была трилогия Александры Бруштейн «Дорога уходит вдаль». Почему осторожничала и не брала ее в руки во взрослости, теперь вдруг стало мне ясно.

Мы на время замолчали, Астафьев зачерпнул ладонью очередную горсть любимых им кедровых орешек. Я вынула из сумки с трудом найденную для него в закромах местной торговли металлическую круглую коробочку любимых им в детстве леденцов «Монпасье».

Захотелось, чтобы вечера эти не кончались, появилась потребность заботиться об этом человеке, таком старом, больном, немощном. Сильно испещренное морщинами лицо. Больной слезящийся глаз, в котором постоянно стояла влага. Приступы кашля при раненом легком…

Виктор Петрович говорил, и его рассказ поражал необыкновенной человеческой интонацией, понятными и близкими чувствами.

Виктор Астафьев в Игарке
Виктор Астафьев в Игарке

Провожали его на самолет чисто женской компанией: директор музея Мария Мишечкина, заведующая отделом культуры Наталья Щенникова, директор кинотеатра «Север» Екатерина Нефедкина, библиотекарь тот самой детской библиотеки по улице Таймырской, в которой он так любил бывать, Шура Разанен, сотрудница музея Маргарита Ильинична Сухова и я. Пришли проводить не по должности, каждая считала его отныне родным и близким ей человеком.

На прощание Виктор Петрович просил не забывать его, заехать и к нему с ответным визитом. Набрав кучу книг – поставить автографы, впервые побывала в Академгородке и я. Крохотный кабинет, где работал писатель, стол, над ним несколько старинных фотографий, в углу узкая кровать, ближе к окну небольшой книжный шкаф – в нем авторские экземпляры книг писателя. Крохотная кухонка в другом конце коридора и примыкающая к ней небольшая комнатенка, где спала Мария Семеновна.   В одной из комнат, именно там стоял в последнюю ночь потом гроб с телом писателя, картины, какие-то сувениры, привезенные из разных стран, два кресла, и между ними журнальный столик. Квартира была переделана – соединены две смежные квартиры на последнем этаже уродливой тесной «хрущевки». Во второй кухне у Марии Семеновны был архив рукописей и переписки, а в еще одной ванной — небольшая кладовочка-склад с получаемыми из типографии пачками его книг – авторские экземпляры. Было такое счастье, когда прервав на полуслове разговор, Виктор Петрович говорил вдруг: — Мария, подари-ка девке ту самую книгу… Я гордилась, что он обращался ко мне по-свойски – Девка.

Лишь одна из комнат, смежная с кабинетом, была более или менее просторной. В центре стоял массивный обеденный овальный стол. Здесь и принимали Астафьевы чету Горбачевых. Вдоль стен до потолка стеллажи с книгами – библиотека писателя. На свободной стене портрет Виктора Петровича художника Евгения Широкова.

Мне стало обидно за гениального прозаика. Даже у нас в городе местное начальство имело более просторное жилье. Не сомневаюсь, что и в краевом центре никто из власть держащих себя родимого не обижал.

В тот мой первый приезд в Академгородок в конце июля 1994 года, Виктор Петрович торопился, вот-вот должна была прийти машина, договорились, что и я, закончив командировочные дела, заеду к нему в Овсянку, где они жил в течение лета.

— Ну как Вы? – успела только и спросить его я.

— Живу, как и жил, только тянет почаще побыть одному, — грустно ответил он.

Наутро я была в краевой администрации. «Белый Дом» гудел. Вот-вот должен был приехать в Красноярск с официальным визитом Президент России Б.Н. Ельцин. Планировалась его встреча в Овсянке с В.П.Астафьевым. Виктор Петрович, естественно, завел разговор об умирающем городе, в котором недавно побывал, о родной ему Игарке. На следующий же день после разговора с первым лицом государства отправил в Игарку телеграмму – говорил о городе с Президентом России, обещал помочь. Я видела итоговый документ по результатам поездки, в нем всего четыре пункта поручений от Президента Правительству, и, действительно, об Игарке в том числе. Незамедлительно и администрация города направила свои предложения, разработала свой вариант проекта постановления Правительства, которое так и не стало, к сожалению, официальным документом.

Сам же Виктор Петрович уже глубокой осенью вновь вспомнил о поездке на Север, в Игарку, написав другу, литературному критику Валентину Курбатову: «Хорошо посидел на берегу Енисея с удочками, полежал в лесной избушке брата. Правда, началась жара, а она лихая в Заполярье, потяжелей морозов. Но зато зацвела лесотундра! Разом вся, ибо весна затянулась и соединилась с летом единым цветением. Боже мой, что это за чудо! Я–то уже подзабыл, да и смотрел на чудо такое привычно, двумя, но незрелыми оками, а тут… Тут я еще раз вспомнил грустные слова Жени Носова о том, как бессильно слово перед могуществом красоты природы…» Виктор Астафьев, Нет мне ответа…, эпистолярный дневник 1952-2001, Иркутск, 2009, стр.562.

Он хотел успокоения, и он его достиг. По приезду из Игарки приступил к работе над новой повестью о войне «Так хочется жить». Написал ее почти с лету,   всего за пять месяцев.

Я же, как драгоценный подарок храню в своем сердце те тихие игарские вечера на крылечке гостиницы, и знакомство с великим человеком эпохи, так повернувшее отныне мою жизнь совсем в ином направлении…



Читайте также:

Теги материала:
Leave a comment

Ваш адрес email не будет опубликован.