Людмила Грибок. Одна из нас

Внуки – это святое. Водиться с ними бежишь по любому приглашению, забыв о запланированных делах, игнорируя плохое самочувствие. Во-первых – это радость общения с младшим поколением и некая гордость от их созерцания: понимаешь, чего достигли твои дети, какое потомство растёт и осознаёшь, что ты к этому тоже причастна. Внукам, в отличие от родителей, мы многое прощаем и многое доверяем. Это не избалованность, а скорее желание воспитывать на положительном, поощрение.

Людмила Грибок. Одна из нас
Cидят: Лариса Ильина (Злобина), Антонина Макарова, Ольга Птухина, Галина Баранова. Стоят: Ольга Требуш (Соловьёва), Нина Горенская (Шефер), Татьяна Чиркова, Людмила Грибок (Багаева). Второй ряд: Валентина Гапеенко (Дресвянская), Светлана Москалева.

Мой средний сын с женой уехали на выходные в деревню, я же переместилась на эти дни к ним в городскую квартиру. Предстояло сводить в субботу десятилетнюю внучку Сашеньку на репетицию, а в воскресенье вместе со всей семьей мы должны были пойти на очередной этап соревнований «Танцы на паркете». Девочка третий год посещает клуб спортивных танцев «Престиж» в своей школе. Вечером внучка попросила у меня мой телефон – поиграть в имеющиеся на нём игры. Нечаянно нажала на страничку с входящими звонками, увидела там фамилию «Птухина» и прибежала с телефоном ко мне: «Ой, бабушка, я не так прочитала и подумала, что ты Путину звонила».

Я усмехнулась, решив, что перезвоню своей однокурснице Ольге Анатольевне Птухиной и вместе мы посмеёмся над этой шуткой.

Факультет иностранных языков Красноярского государственного педагогического института мы окончили в 1973 году – сорок четыре года назад. Получили дипломы учителей английского и немецкого языков. Учение в те годы было бесплатным – государство брало на себя все заботы. Но чтобы поступить, надо было пройти жесточайший конкурсный отбор – на нашем факультете прететендентов было по четыре человека на одно место. На англо-немецком отделении планировалось сформировать пять групп, на немецком и французском — по две. В группах двенадцать человек имели студенческие билеты, а троим предстояло их получить по итогам первой сессии при успешной сдаче экзаменов и при наличии вакантных мест. Предполагалось, что и из числа студентов кто-то может не выдержать интенсивное погружение в язык, не справиться с программой и отсеяться. Красноярка Ольга Птухина поступила на иняз не с первого захода, перед вступительными экзаменами занималась с репетитором. Я поступала в вуз впервые, только окончив среднюю школу: английский сдала на четвёрку, все остальные экзамены на пять, стала кандидатом. Студенческие билеты получили в основном красноярцы, Оля Птухина в их числе. Но и несколько выпускниц районных школ прошли жёсткий отбор: Любовь Бубович из Назарово, Лариса Злобина из Боготола, Нина Шефер из Казачинска и Людмила Багаева из Черногорска.

На первом курсе я не имела права жить в общежитии, квартировала у бывших игарчан в Северо-Западном районе Красноярска, спала на диване в проходной комнате, однако, это меня никак не смущало. Основные трудности были в обучении: предстояло после основных лекций и занятий по разговорной лексике проводить ежедневно по четыре часа в лингафонном кабинете. Там, надев наушники, пытаться повторять английские звуки, слова и предложения, добиваясь максимальной перестройки своих органов речи – языка, губ и голоса на английский манер, чтобы твоё произношение не отличалось от природного британского.

И занятия по языку начинались с «гимнастики». Мы доставали карманные круглые зеркальца, растягивали и сужали губы, широко открывали рты, опуская вниз челюсть, произнося английские звуки. Учитель контролировал результат просто останавливая тебя, если ты начинал фальшивить. Меня это бесило: даже не говорят, в чём ты ошибся.

Наша преподавательница иностранного языка в игарской школе дала нам хорошую лексическую подготовку – мы могли свободно изъясняться на любую предложенную тему, но на произношение совершенно не делала акцент при обучении. Поэтому мой первоначальный английский был, что называется, смесью японского с нижегородским. Каждый день мы получали и задания на дом, предстояло подготовить какой либо «топик» — тему, либо диалог на изучаемую лексическую группу слов: «школа», «одежда», «посещение магазина», «больница», «путешествие» и так далее. Для подготовки диалога надо было работать в парах, тогда-то я и сдружилась с Олей Птухиной, жившей в Комсомольском городке на несколько остановок ближе, чем я.

Но в какой-то момент я всё-таки не выдержала – решила бросить обучение и вернуться в Игарку. Никак не получался у меня контакт с основной преподавательницей английского. «Старая дева», как нам тогда казалось, забеременевшая, находящаяся на второй половине срока. Её постоянно клонило в сон. Выпученные, как у совы, глаза, только начинали закрываться, жирный подбородок непроизвольно опускаться, как услышав мною произнесённый, отнюдь не с оксфордским акцентом, звук, она вздрагивала и прерывала моё чтение отрывистым: «Инаф» — дескать, достаточно.

Билет на самолёт до Игарки стоил тогда сорок один рубль. Их, естественно, у меня не было. Решила позвонить маме с переговорного пункта на полпути до Ольгиного дома. Заказала минимальные три минуты, заплатив шестьдесят три копейки. Выпалила маме, что меня здесь никто не понимает, и хотела уже отключиться, положив телефонную трубку и выйдя из кабинки. Мама была настойчивой: «Тебя исключили? Тебе кто-то сказал, что ты бездарна, что у тебя ничего не получается? Нет?»

Я пыталась передать маме образ бездушной засыпающей «совы», а мама настаивала, что никто мне пока исключительного вердикта не вынес. Разговор по междугороднему телефону продолжался не менее двадцати минут, ни разу телефонистка не вмешалась и не прервала его, как делала неоднократно всегда, как только у абонентов заканчивался оплаченный разговор. Этой неизвестной телефонистке и, конечно, Ольге Птухиной, поддержавшей меня в трудную минуту, я благодарна за полученное высшее образование.

В зимнюю сессию все три мои письменные работы – диктант, изложение и грамматическое задание получили высшую оценку, мне выдали студенческий билет и разрешили продолжить обучение. От тех первых дней учёбы осталась никогда не высказанная вслух искренняя благодарность Ольге за терпеливость в работе, поддержку, умение передать свои знания и тактично подсказать.

Я получила студенческий билет и место в общежитии на улице Урицкого, недалеко от речного вокзала, в комнате на третьем этаже, под номером 91. Жило нас пятеро, все из одной группы: я, Лариса Злобина, Люда Багаева, Люба Бубович и Нина Горенская.

Людмила Грибок. Одна из нас
Подруги по общежитию: Валентина Гапеенко (Дресвянская), Людмила Грибок (Багаева), Нина Горенская (Шефер). Стоят: Любовь Горшкова (Бубович) и Лариса Ильина (Злобина).

Вместе по утрам шли пешком до института в центр города пешком, экономя по шесть копеек на автобус, по очереди готовили ужины, скинувшись со стипендии в общую кассу. Вместо сливочного масла покупали маргарин, он дешевле, намазывали его на хлеб. Разводили кипячёной водой дешёвую томатную пасту – получался отменный томатный сок, целых три литра. Любили, когда дежурной по кухне была Нинка Шефер – она отваривала картофель, затем слегка обжаривала его на маргарине и разливала по стаканам молоко. Блюдо называлось «Картошка по-шеферски».

У красавицы из Назарово Любы Бубович была чистейшая розовая кожа на лице. Сразу после возвращения с занятий, она тщательно умывала лицо, наносила питательный крем, накручивала волосы на бигуди, покрывала их косынкой, ложилась и закрывала глаза. На груди лежал учебник. Как знания из него переходили к ней в голову, мы всё время удивлялись. После полуденного сна ближе к вечеру она поднималась, снимала бигуди, делала начес, густо красила чёрным карандашом веки, удлиняя глаза, как египетская царевна Нефертити. Так было очень модно. И садилась с нами ужинать.

Людмила Багаева, набрав кучу учебников, спускалась на первый этаж в читальный зал, вызволить её оттуда можно было только на короткий срок – на ужин и снова за учебники. А мы с Лоркой Злобиной садились к столу и начинали сочинять очередной диалог по устной практике. Преподаватель на втором курсе у нас сменилась, пришла Нина Даниловна Слобжина – интереснейшая педагог и женщина. Она учила нас не просто языку, но и хитростям женского поведения. Иногда собственным внешним видом, придя с оригинально повязанным шейным платком, либо с изящным колье на входящей в моду импортной водолазке. А иногда и вызывая нас на откровенный разговор. Мне, к слову, она сказала, что мой стиль поведения логично выстроится тогда, когда у меня появится человек, о котором мне надо будет заботиться. Так в жизни и случилось.

После третьего курса я родила дочь – Алёнку. Не прервать учебу мне помогли девчонки.

Людмила Багаева помогает мне водиться с моей дочерью, редкое фото, 1972 год.
Людмила Багаева помогает мне водиться с моей дочерью, редкое фото, 1972 год.

А пока, выполняя домашние задания, мы с Ларисой придумали для себя персонажей для диалога – мужа и жену Паркеров – Нору и Генри (Херри — на английский манер). Всегда в разговор вкрапляли какую-нибудь комическую ситуацию, что придавала диалогу оригинальность. Диалоги всегда с интересом прослушивались, их ждали. А нас так и прозвали: Лариса, Лора была Норой, а Херри звалась я. Людмилку почему-то звали Богданом – тоже некая аналогия от фамилии плюс одарённость, усидчивость, терпение, присущие ей уже тогда.

Однажды, когда мы остались в период сессии в комнате втроём: я, Лариса Злобина и Люда Багаева, две другие девчонки уехали готовиться к экзаменам домой, закончились общие деньги. Пусто было и в продуктовом шкафчике. Мы страдали, спускаясь на вахту к приходу почты и проверяя, нет ли денежного перевода от родителей. До стипендии было тоже далеко – целая неделя. Какая уж тут подготовка к экзаменам! Даже чай заварить невозможно! Пить просто кипяток не хотелось.

Но Людмила, как всегда аккуратно соорудив на голове прическу из длинных волос, взяв учебники, отправлялась в читальный зал. Её старательности и дисциплинированности можно было только позавидовать. Мы с Лоркой голодные вышли тогда от отчаяния в коридор и закричали: «Дайте что-нибудь поесть». Открылась одна из дверей и нам предложили уже подсохшую булку хлеба, кто-то купил лишнюю, и даже кусок заветренного жёлтого сала – сказочное богатство для голодного студента. Мы побежали вниз за Людмилой. Но она нам не верила, продолжала зубрить. Пришлось нам нести для неё бутерброд прямо в читальный зал.

Вообще, спустя почти полвека, эпизоды, связанные с едой, вспоминаются с особым юмором. Как-то рано-рано утром, когда все ещё спали, в дверь постучали и сказали, что для меня на вахте оставлен мешок картошки – забирайте. С трудом мы затащили его на третий этаж, недоумевая, кто это мог прислать мне его. А при общем подъёме всех на этаже выяснилось, что спутали мою редкостную фамилию Дресвянская — напротив в комнате жила девчонка по фамилии Дресвянкина с французского отделения. Именно ей и прислали родители подкрепление. Пришлось французам делиться с нами.

Мне всегда с оказией привозили с Севера свежемороженую рыбу – я научила девчонок готовить строганину и сугудай. И они, вначале отворачивающиеся от сырого мёрзлого рыбного филе, распробовав, стали распоряжаться полученными в моё отсутствие посылками, готовя на стол блюда даже до моего прихода. Не терпелось попробовать вкуснятину.

Однажды мне зимой принесли вилок свежей капусты и импортную, упакованную в плёнку замороженную курицу. Несказанное богатство. Капусты свежей с осени в продаже никогда не было, только квашенная. Импортных куриц мы вообще видели в первый раз. Мясо на прилавках магазинов в те годы почти не появлялось, лишь иногда коровьи хвосты. А тут такой гастрономический подарок.

Кто его послал и зачем, выяснить не удавалось, я защищала продукты от посягательств, пока они не начали портиться. Предполагала, что в случае обнаружения ошибки, как с мешком картошки, мне придётся за это расплачиваться. Всё-таки пришлось сдаться. За припахивающую в бульоне курицу девчонки меня отругали – холодильника у нас не было, всё хранилось в форточке за окном, в вязанной сетке, называемой авоськой, пока не начало припекать солнце. Различного рода пакеты ещё тоже в обиходе не появились. Но и слегка припахивающую подпорченную курицу мы быстро умели, обсосав каждую косточку.

Летом на каникулах выяснилось, что сосед по дому в Игарке, ныне житель закрытого для свободного посещения города недалеко от Красноярска, «девятки», как тогда говорили, думая, что я поеду зимой на каникулы, привёз для передачи родителям подарок. Но его сообщение об этом мне не передали, ни он, ни родители тоже ни о чём не спросили…

Учёба на факультете иностранных языков – занятие весьма интересное. Быстро одолев на первом курсе древнейшие языки (латинский) нам стали преподавать весьма специфические предметы: теоретическую фонетику, теоретическую грамматику. Чтение лекций шло на английском языке, отвечать на экзаменах мы должны были также. Это было весьма непросто, но мы справлялись и получали хорошие оценки на экзаменах. Читались лекции и по общественным дисциплинам – истории партии, философии, политэкономии, научному коммунизму – по одной из дисциплин на каждом курсе в этой последовательности. И если ранее мы посещали лекции и семинарские занятия этой тематики с неохотой, то на пятом курсе все просто влюбились в преподавателя научного коммунизма – Виктора Павловича Секерина. Вместе с ним мы анализировали идущие в стране политические процессы, оценивали действия руководителей страны в области внешней политики, дискутировали. Ещё один цикл знаний мы получали при изучении предметов педагогической направленности: психологии, педагогики, методики преподавания английского языка в средней школе. «Методике» обучал Николай Сысоевич Мошкин – чрезвычайно больной человек. У него был частично парализован позвоночник, и он не мог передвигаться самостоятельно. На занятия к нам в группу его сопровождала жена, работавшая с ним на одной кафедре. А мы поочередно провожали его домой после занятий. Он жил в доме на углу улиц Кирова и Карла Маркса. Напротив и сейчас – большая автобусная остановка. Когда мне доводится бывать на ней, я всегда с теплотой вспоминаю о нашем добром учителе. Сколько ценного и полезного мы почерпнули от общения с ним…

Между тем Людмиле Багаевой первой из нас подошёл юбилей – 26 марта 1971 года ей исполнялось двадцать лет. Тогда мы изучали интереснейший предмет – «Страноведение» — обычаи, традиции и празднования страны изучаемого языка – Англии. Преподаватель Тамара Александровна Финогенова увлечённо рассказывала нам, что принимают гостей строго по пригласительным: нельзя, как у русских, просто завалиться в гости нежданно негаданно. Оговаривается время прибытия, к примеру, в течение получаса: с 14-45 до 15-15. Тогда гости не поставят в неловкое положение хозяев, когда стол ещё не готов, а гости звонят в дверь. Но и опаздывающих ждать не будут – извольте придти не позднее указанного в приглашении конечного времени. Оговаривается и форма одежды – все во фраках ввиду торжественности мероприятия, либо допускается простая одежда. Оговаривается, к примеру, что все должны прийти в одинаковых галстуках, студенты одного и того же вуза или колледжа в Великобритании имели тогда отличительную от других форму, или элемент костюма. И чопорно одетый гость не будет чувствовать себя белой вороной, и, наоборот, скромно одетый не будет стесняться в кругу богато разодетых гостей. Для нас, девчонок из провинции, это тоже были своеобразные уроки правил хорошего тона.

Написав текст приглашения от руки, мы попросили лаборанта на кафедре английского языка распечатать его на машинке с английским шрифтом. Слева от текста нарисовали тушью характерный Людмилкин профиль: крутой лоб, маленький вздёрнутый носик и взбитая начёсом чёлка, которую она разделяла надвое, уложив в шишку остальные волосы. Справа нарисовали старинный канделябр и над ним разместили число «20». Этот именной пригласительный долгие годы хранился у меня в архиве, напоминая о лучших годах студенчества.

Старшекурсницы предупредили нас, что Тамара Александровна однажды уже побывала в общежитии на дне рождения и потом брезгливо рассказывала, какой небрежный был стол – без скатерти, разномастная посуда, не до конца открытые консервные банки. Мы не могли себе такого позволить. Выпросили в столовой на первом этаже тарелки, лучшие, не погнутые вилки, одинаковые стаканы. Купили две бумажные белые скатерти, постелив для прочности одну на другую. Вазы для салатов принесли из дому девчонки-красноярцы.

Тамара Александровна была восхищена. Она приготовила изящный подарок имениннице. Свою мини-копию в её стиле. Сама она блистала ежедневно в новых связанных его оригинальных костюмах. И Людмиле подарила небольшого пупсика-девочку в связанной кофточке с отложным воротничком, ажурной юбочке и кокетливом беретике. В восторге от подарка были и мы, каждой хотелось бы получить такой. А у Людмилы, мне кажется, с этого момента начала развиваться любовь к изящным самобытным вещам, вязанию.

Но не обошлось и без конфуза. Тогда в нашей среде очень популярным блюдом был измельчённый на тёрке плавленый сырок «Дружба» за двенадцать копеек с майонезом и добавлением зубчика чеснока. Изысканное студенческое блюдо. Его можно было есть просто так, можно намазывать на ломтик хлеба. Мы угостили им и нашу преподавательницу, она не отказалась. Немного побыв с нами, заторопилась на заседание кафедры. А встретившейся ей по дороге всё-таки опоздавшей на мероприятие нашей однокурснице Ольге Соловьёвой, выразив восхищение праздником, она посетовала, что просто не знает как отнесутся к ней маститые преподаватели на кафедре из-за стойкого запаха чеснока…

Каждый раз, возвращаясь в общежитие и поднимаясь к себе на третий этаж, мы видели на втором напротив входа дверь с тремя фамилиями живущих в комнате студентов биолого-географического факультета: две ясно помню: «В.Грибок. А.Ленок». Мы шутили про себя над рифмующимися фамилиями, мысленно восхищаясь, надо же, живут втроём, никакой скученности. Александр Ленок стал известным на Севере ихтиологом, оправдав свою «рыбную» фамилию. А Виктор Грибок, на несколько лет старше нас, стал преподавателем географии и выбрал себе в жёны девчонку из нашей комнаты – Людмилу Багаеву – самую серьёзную и ответственную. Приглянулась ему именно она. На студенческой молодёжной свадьбе в Емельяново – в родительском доме Виктора — гуляли и биологи, и «иностранцы».

Об этом мы вспоминали с Олей Птухиной, неожиданно заявившись в Берёзовку на «жемчужную свадьбу» в честь тридцатилетия совместной жизни педагогов Грибков. Естественно, муж и взрослые дети с семьями подарили «молодожёнам» жемчуг.

Тогда в семидесятые на студенческой свадьбе всё было гораздо скромнее, но не менее волнительно и запоминающе. Их свадьба положила начало созданию одной из известнейших в крае педагогических династий.

Если следовать строгой хронологии событий, то родоначальницей династии следует назвать бабушку Виктора Петровича – Елену Лукиничну Сергееву (1903-1996), она работала учителем начальных классов на станции Магоча Забайкальского края в 1922-1925 годах. Виктор окончил пединститут на год раньше, чем мы, уехал учительствовать в Минжульскую школу Емельяновского района, вскоре стал её директором. После окончания института к нему приехала и Людмила Александровна, начала преподавать английский язык. Через год молодожёны переехали в поселок Гаревое, здесь у них родилась дочь Татьяна, а в 1977 году сын Пётр. С 1983 года Грибки живут в районном центре Берёзовка.

Дети избрали ту же профессию педагогов, окончили тот же факультет, что и отец – биолого-географический. Татьяна при этом получила диплом с отличием – «Красный диплом». В 2001 году Виктору Петровичу Грибку было присвоено звание «Заслуженный педагог Красноярского края». Людмила Александровна была награждена Почётной грамотой Министерства  образования Российской Федерации. Находясь с 2012 года на пенсии, глава семейства, между тем, участвует в ветеранском движении, является  заместителем председателя Берёзовского районного совета ветеранов.

Определённых высот в педагогике достигли и потомки. Пётр Викторович Грибок работает заместителем директора Берёзовской средней школы, преподает «Основы безопасности жизнедеятельности» (ОБЖ). Татьяна Викторовна Кошкарова — директор общеобразовательной средней школы в посёлке Емельяново.

Свои вторые половинки дети выбрали тоже в педагогической среде. Муж Татьяны — Алексей Дмитриевич – кандидат биологических наук, доцент кафедры физической географии, работает преподавателем в  Красноярском государственном педагогическом университете. Жена Петра – Варвара – педагог, в настоящее время воспитатель детского сада. Дочь Кошкаровых Дарья – студентка педагогического колледжа. У единственной внучки Дарьи четверо братьев – один родной и трое двоюродных – дети Петра и Варвары. Проходит обучение в вузе и старший сын Петра – Степан. Дедушке с бабушкой можно гордиться.

Общий педагогический стаж членов династии — 139 лет. К тысячам ребячьих душ прикоснулись педагоги этой династии, обогатили знаниями, наставили на истинный путь. И продолжают нести доброе, умное и вечное…

Л.А.Грибок с сайта краевого Дома работников просвещения
Л.А.Грибок с сайта краевого Дома работников просвещения

Обо всём этом я, конечно, ещё не вспоминала, увидев в то воскресное утро в доме у внучки высветившуюся на телефоне фамилию «Птухина». Голос однокурсницы был тревожным. И мне оказалось не до рассказа о шуточной аналогии её фамилии с фамилией Путина.

«Вчера, — сообщила Ольга, — внезапно умерла Людмила Грибок». Пришла поводиться с трехлетним внуком Ильёй. Чувствовала себя неважно, но пришла. Отвела и возражения невестки Варвары, — может быть, тогда не надо. Нет, нет, ничего, справлюсь. Оставшись вдвоём с малышом, приготовила для семейства салат, горячие бутерброды. Прилегла. Вернувшись из школы внук Григорий, шестиклассник, увидел страшное. Уже не могла помочь приехавшая «скорая помощь». — «Поздно, часа два, как поздно».

Вот так внезапно закончился жизненный путь ещё не старой женщины, моей подруги юности и однокурсницы. Ещё жива, и живёт вместе с ней её мама, перебравшаяся из Черногорска к дочери. Рядом любимый муж – надежда и опора, с ним всегда были единомышленниками, ни разу не поссорились. Молодыми работали в небольших школах Емельяновского района, я бывала у них в гостях в Гаревом, в Берёзовке. Виктор Петрович преподавал и директорствовал, Людмила Александровна выучила не одно поколение сельских ребятишек английскому. И дети, и внуки росли послушными, любознательными, огорчений семьям не доставляли.

Десятого мая Людмила в «Одноклассниках» прислала мне подарок в честь Дня моего рождения с символическими словами:

Расцветай от радости, хорошей от счастья, пусть мечты сбываются у тебя почаще!

Ответить ей и поблагодарить я не успела. Очень много пришло мне тогда поздравлений. Своей сокурснице мне захотелось написать поподробнее, поделиться своими семейными новостями, расспросить её, договориться о встрече летом. Не успела…

В день похорон однокурсницы Ольга Птухина, она бывала в семье Грибков часто, и Татьяна Чиркова доехали до Берёзовки быстро, но долго не решались подняться в дом, сидели на лавочке у школы, она рядом с их домом, вспоминали. Уже нет в живых ещё одной нашей сокурсницы Галины Барановой. Она работала в сельхозинституте. Жила одна, почувствовав себя плохо, вызвала скорую, но подняться и открыть дверь не смогла. Постучавшись, медики уехали. Через несколько дней коллеги, почуяв неладное, вскрыли квартиру…

У дома, где жила семья Грибков, собралось много народу. Проводить в последний путь Людмилу пришли соседи, коллеги, друзья. Много венков, живых цветов — букеты роз, гвоздик, хризантем.

Проводив внучку в школу, тороплюсь в Берёзовку и я. Везу букет с траурной лентой, вспоминаю, вспоминаю.

Вспоминаю, как в начале голодных нулевых в один из редких моих визитов в Берёзовку Людмила учила меня делать овсяные котлеты с добавлением куриного бульона. Попробовали – вкусно, пахнет курицей, и дёшево. Педагогам в России много не платят. Потом мы чистили привезённый её подругой из Таиланда ананас. Людмила не знала, с какого края к нему подступиться, я подсказала. Она пошутила: «Живёшь на Севере, и знаешь, как ананас разделывать?». Я в ответ припомнила ей о том, как когда-то девчонками делали в общежитии сугудай из игарской рыбы. Мы засмеялись.

В квартире Грибков уютно – на кухне множество прихваток, связанных её руками – смешные фигурки, сказочные герои, фрукты. С гордостью Людмила показывает предметы своего гардероба – ажурные шали, жилеты, кофты. Я в восторге: «Какая ты молодец! На всё времени хватает».

Тогда, сговорившись сюрпризом приехать к Грибкам опять же по предложению неутомимой Ольги Анатольевны Птухиной, мы с Ларисой Ильиной (Злобиной) с удивлением выяснили, что хотя они с мужем по-прежнему в Боготоле, их взрослый сын в Красноярске живет с семьёй со мной в одном доме. Мир тесен.

Этой весной Лариса окликнула меня во дворе. Они с мужем Володей приехали на первомайские праздники в краевой центр навестить сына, гуляли с внучкой во дворе. Об этой встрече я тоже хотела написать в «Одноклассниках» Людмиле. И тоже не успела…

После прощания у дома похоронная процессия переместилась в Берёзовскую церковь, начался обряд отпевания усопшей. Священник говорил о возможных её грехах, призывал собравшихся в течение сорока дней молиться за неё, помогая её душе в трудный момент очищения и предстоящего разговора с Господом. Пахло ладаном, горели свечи. Священник призывал собравшихся делать добрые дела, облегчая состояние души покойной.

Я решила оставить о ней воспоминания. Они не охватывают весь период её жизни. Когда мы вышли во взрослую жизнь, встреч до обидного было мало. Но, может быть, подросшим внукам будет интересно прочесть о том, как бабушка училась в институте, ведь времена были иными. Хочу, чтобы навсегда запомнили, что их бабуля была прилежной ученицей в школе и с первого раза смогла поступить в престижный институт, преодолев значительный конкурс. Училась в вузе с отличием, пошла под венец с надёжным спутником жизни, родила и воспитала прекрасных детей и беззаветно любила своих внуков…

По-разному сложилась судьба у каждой из одиннадцати дошедших до государственных экзаменов моих однокурсниц. Так получилось, но я преподавала в школе английский всего одну четверть. Потом была работа в комсомоле, партии, Советах.

Однажды к нам в Игарку приезжала на теплоходе Оля Птухина. Пока теплоход стоял в порту, мы с мужем привезли её к нам в гости. У нас недавно родился сын Василий. Ольга же рассказала, что почти в это же время, позднее всего на неделю, Людмила Грибок тоже родила наследника – Петра. Всего два часа встречи с подругой юности, а сколько эмоций.

В трудное для меня время, оставшись без работы, я вновь встретилась случайно в Красноярске с Ольгой. Добрый ангел на моём жизненном пути. Тогда я посетовала, за что так жизнь со мной?! Сплошная чёрная полоса. Ольга резюмировала: «Неправильный вектор в жизни избрала. Ползёшь вдоль чёрной полосы. Смени направление». Я сменила, занимаюсь журналистикой…

Сказав «До свидания!» ни разу не появилась на горизонте у подруг, встречавшихся на краевых учительских семинарах, наша сокурсница Светлана Анатольевна Москалёва.

Где сейчас Антонина Васильевна Макарова тоже не знает никто. Как то, собравшись с бывшими однокурсницами, вспоминая годы учёбы в институте, мы беззлобно шутили о том, что она постоянно после занятий просила у нас денег на транспорт до дома. Она жила на правой стороне Енисея, около художественной галереи: «Девчонки, дайте три копейки на трамвай». Получив очередную порцию, удовлетворённо приговаривала: «Люблю общежитских. У них всегда есть деньги». Тоня носила модную стрижку на французский манер и дружила с богемными молодыми людьми. В общежитии у нас никогда не была.

Откровением для всех стало её предложение после получения дипломов: «Давайте соберёмся у меня дома, проведём выпускной». На поход в кафе или ресторан денег ни у кого не было. После успешной сдачи государственных экзаменов мы заходили в кафе на углу Мира и Вейнбаума и выпивали по кружечке свежезаваренного натурального кофе. Сдав последний экзамен, зашли в фотографию, сделали фото на память, оно предваряет очерк. Правда на нём нет Любови Бубович. Кажется, куда-то отлучилась.

Ехали на квартиру к Антонине каждая со своим приготовленным салатом, шутили, видимо, ей хочется нас отблагодарить за сэкономленные за годы учёбы копейки на трамвай.

На деле всё оказалось по-иному. Не успели мы испробовать первые салаты, как в дверь начали звонить. На пороге один за другим появлялись элегантные девицы, молодые люди. Все поздравляли Антонину с успешным окончанием института. Не солоно хлебавши, мы поднялись из-за стола.

Несколько лет спустя в книге «Художники Красноярска» я увидела портретную репродукцию известного в крае художника Анатолия Знака «Тоня», 1977 год, холст, масло. Конечно, это была наша Антонина. Но, где она сейчас, чем занимается, не знает никто.

Людмила Грибок. Одна из насОстальные выпускницы нашли своё призвание в педагогике, учили не одно поколение ребят так нужному сегодня английскому. Галина Петровна Баранова, Людмила Александровна Грибок в их числе. Вернулась в Назарово Любовь Владимировна Бубович, вышла замуж, стала Горшковой, работала в школе. Лариса Анатольевна Ильина (Злобина) долгие годы преподавала в Боготоле, сейчас на заслуженном отдыхе. Преподавателем в одном из техникумов Красноярска работает Нина Николаевна Горенская (Шефер). Жаль, но мы тоже с ней никак не можем встретиться. Татьяна Александровна Чиркова тоже многие годы проработала в Красноярской школе, сейчас на заслуженном отдыхе. До сих пор работает в школе Ольга Анатольевна Птухина. Учит английскому языку желающих и Ольга Владимировна Требуш (Соловьёва)…

Человеческая жизнь мимолётна. Горько и обидно, когда уходят в иной мир друзья. Страшное горе для матери присутствовать на похоронах дочери. Невосполнимая потеря для мужа, детей и внуков.

Людмила Александровна Грибок похоронена на центральной аллее кладбища в Берёзовке, это тоже, согласитесь, своеобразная оценка её жизни – педагога, матери и любимой бабушки.

Когда написание очерка подходило к концу, меня отвлёк чей-то методический стук по металлу. На подоконнике сидели два голубя и мило ворковали между собой, изредка поглядывая в мою сторону. Они совершенно не боялись меня. Когда я бываю на могиле у отца, всегда замечаю наблюдающую за мной из-за кустов собачку и связываю её с душою отца. Так повторяется очень часто. Кто знает, в чей образ переселится душа Людмилы Грибок, но, однозначно, для своих внуков она останется ангелом-хранителем. Я в это верю.



Читайте также:

Leave a comment

Ваш адрес email не будет опубликован.