Интервью с бывшим начальником управления строительства Курейской ГЭС Юрием Николаевичем Мызниковым
— Юрий Николаевич, игарчанам ваша фамилия знакома. Они связывают ее с историей поселка Светлогорск. Для начала – основные этапы вашей биографии.
— У каждого гидротехника основные этапы – станции, на которых он строил ГЭС. Мне посчастливилось работать на Вилюе лет семь, на Хантайке – семь и на Курейке двадцать лет, ну и в промежутках еще были Зея, Бурея и Норильский комбинат, там я небольшой ручеек перегородил. Так что вот такая биография. Можно сказать: — Три речки, и вся жизнь.
— Вы не только практик, но ученый и …
— Мне кажется, что наша профессия требует определенного романтизма, увлеченности. Мне посчастливилось встретиться с людьми, которые во мне эту увлеченность развивали. Я занимался земляными сооружениями. На Вилюе уже сформировался как практик. Работая на стройке в 1968-1969 годах, защитил кандидатскую диссертацию, а три года назад – докторскую.
— Опыт строительства гидроэлектростанций на севере начинался с Хантайки?
— Нет, с Мамаканской ГЭС, где впервые применялись бетонные плотины. Потом была школа, давшая толчок для таких плотин, как на Хантайке и Курейке, — Вилюй. На Хантайке с Вилюя нас было 10-12 человек – известный вам Бажанов, Зальцман, Ритенберг. На Вилюе было такое приятное сочетание природно-климатических условий, что нам удалось решить основную задачу строительства гораздо легче, чем на Хантайке. Там посуше, там лучше геологические условия, нет болот. А уж Хантайка дала более богатый опыт строительства гидроэлектростанций на Севере. Те, кто работал на Вилюе, практически весь основной костяк, строили потом Колымскую, уезжали на Кольский полуостров на Серебрянскую ГЭС. Мы нигде не начинали с нуля, с чистой страницы – с каждой электростанции по крупице мы накапливали опыт строительства.
— Может быть, банальный вопрос, но ваша любимая гидроэлектростанция какая?
— Знаете, любимые у меня все. Таюта – первая, где я почувствовал, что что-то могу. На Хантайке я занимался земляными сооружениями, и сделал то, что и хотел. Никто мне не мешал, была уверенность в правильности принимаемых решений. А Курейка – эта станция, на которой я начинал с палатки, и она тоже любимая.
— С чем связан ваш приезд в поселок сегодня?
— Не считая моего личного интереса отправить отсюда свою яхту, он связан и с сегодняшней ситуацией на плотине. Когда мы начинали стройку в 1981 году, многие вещи были не учтены. СниПов еще не было, они были утверждены только в 1984 году, поэтому сегодня и потребовалась реконструкция плотины.
В принципе ничего страшного на плотине нет, она функционирует. Чтобы правильнее выразиться, была не авария, а нештатная ситуация. Но, как я говорю сейчас, плотин мало, а «ученых» много, каждый старается покричать и заработать себе на этом дивиденды. А высокое начальство книг, как правило, не читает, все берет на веру. Поэтому у кого больше горло, тот и доказывает, что именно он прав. Вот и читаем иногда безответственные заявления, что на ГЭС паника.
Вы видели сами: никакой паники нет. Когда комиссия приехала и во всем разобралась, то оказалось, что из-за этой безответственности на ветер брошено несколько сот миллионов рублей.
Во-вторых, я приехал потому, что дал себе слово написать все о ГЭС. Опыт этот должен где-то остаться. Сейчас новых станций строят мало. Гидро-строители моего поколения, к сожалению, уходят из жизни.
— Юрий Николаевич, эти таинственные буквы РАО «ЕЭС России» сейчас у всех на слуху. Как вам кажется, это производственники, или люди, занимающиеся получением прибыли от электростанций?
— Не совсем так. Минэнерго, на основе которого и было создано «Российское акционерное общество «Единые энергетические сети России» первоначально само было заказчиком и само же подрядчиком выполняемых работ.
В министерстве было два мощных крыла – строители и эксплуатационники. Надо сказать, что психология строителей отличается от психологии эксплуатационников. Эксплуатационникам хорошо, когда гидроэлектро-станция уже построена, они начинают обустраиваться, им надо, чтобы кабинеты у них были красивыми.
Строители же в постоянном поиске работы. В 1989 году мы начали пробивать дорогу на Туруханск, успели создать проект Нижне-Курейской ГЭС, утвердить его, дорогу туда построили, дали электроэнергию в ближайшие села.
Когда произошла приватизация ГЭС, то строительное крыло было отстранено. Практически в РАО «ЕЭС России» сейчас строителей нет. Наш бывший главк, который вел строительство от Балтики до Тихого океана, включая и Среднюю Азию, — это «Гидроэнергострой» сегодня, в нем пять или шесть человек. Занимаются они в основном коммерцией, а не строительством. Поэтому я считаю, что тот, кто хотел разрушить строительство в гидроэнергетике, успешно с этой задачей справился. Сейчас строительного крыла в гидроэнергетике нет. Ведутся понемногу работы практически только на двух станциях – Бурейской и Средне-Камской. Больше ничего не строится.
— Может быть, мы уже электрифицировали страну, и больше потребности в новых гидроэлектростанциях нет?
— Ну, как потребности нет?! Я вам сейчас приведу такие цифры, которые покажут, что такое гидротехника. Отпускная цена электроэнергии на Красноярской ГЭС за один киловатт 18 рублей, а в Красноярске стоимость киловатта 200-300 рублей. На Балаковской ГЭС, Богуш туда уехал (Богуш Борис Борисович – бывший директор Курейской ГЭС) отпускная цена — 26 рублей, в то же время в Московской области и на западе промышленные предприятия платят за один киловатт 800 рублей. Мы здесь работаем, на нас полностью висит соцкультбыт поселка. В условиях Севера цены должны быть в два или в два с половиной раза выше, чем мы продаем Норильску электроэнергию по 75 рублей за киловатт, причем продаем не государству, а частному лицу – ОНЭКСИМ-банку, который является сегодня владельцем Норильского комбината. А в Москве мы, пенсионеры, платим по 130-150 рублей за киловатт. Где же логика? Без гидротехники наша энергетика вообще бы встала. Люди, которые смотрят в будущее, должны развивать гидроэнергетику.
Я был недавно в Бразилии, летишь над сельвой , над джунглями – там станция, там станция, там станция. А был на торгах в Китае, там русским говорят:
— Чего вы лезете? Вы же уже ничего не строите.
Уже считается, что мы ничего не строим, хотя построили колоссальнейшее сооружение, считающееся жемчужиной мировой практики. Такие вот дела.
И другая сторона. Тепловые электростанции завязаны в непрерывный технологический процесс: шахтеры добывают уголь, железная дорога его везет, потом уголь разгружают. Если зима и аврал, еще и солдат привлекают к разгрузке. Кто-то забастовал, и все встало.
В гидротехнике бастовать некому. Станцию обслуживают четыре человека, хотя есть, конечно, коллектив. Но этот коллектив может неделю на работу не ходить, контору закрыть, ремонта не производить. Предположим в смену из трех человек даже одного начальника смены можно привезти на машине на работу, и ГЭС будет работать. Это фактор немаловажный.
— Ну и что сегодня, как вы считаете: мы выйдем из этой ситуации – Россия, гидротехника, край наш?
— Я не пророк. Сейчас настолько в голове у всех все перемешалось, что, по-моему, никто не может сказать, выйдем мы или не выйдем из этой ситуации. По крайней мере, то, что я наблюдаю, заставляет меня задуматься, почему так произошло, что совхозы развалились, люди остались без работы. Производство развалено. Ферму закрыли, через два дня крышу утащили, рамы вытащили, все станки сняли, причем вывезли не просто на «Жигулях», все разобрали, точнее, разворовали по кирпичику. А когда-то все было на строгом учете. Не знаю, какие придут времена, какие последствия будут для страны, для нас с вами…
— Юрий Николаевич, Как вы оцениваете политическую ситуацию в стране. Вы намного старше меня и мудрее.
— Насчет мудрости, это вы слишком. Ощущения у меня в целом разные. Единственно скажу, что все повторяется. В семнадцатом году в нашей стране не все было так плохо. Все заорали, голод искусственно создали. Хлеба в стране выращивалось много, мы его в другие страны вывозили. Я читал мемуары белогвардейского офицера. В Крыму запасы хлеба были со времен Первой мировой войны, а Санкт-Петербург голодал. Почему не везли, почему страшный голод оказался?
То же самое происходит и сейчас, к власти приходят крикуны….
— Как вы считаете, почему тогда побеждают именно такие люди?
— А это вся история такая. Толпа. Демагогия. Против демагогии нет лекарства.
— Почему победили большевики?
— То же самое. Есть хорошая книга Николая Бердяева «Истоки русского большевизма». Мы, россияне, во-первых, верим в чудо, верим, что решив одну задачу, мы махом решаем все проблемы. Второе, мы неистовы, никого не слушаем, свое мнение мы всегда считаем абсолютным. Третье, мы всегда навязываем мнение меньшинства большинству. Все то же самое повторяется.
— Я хотела уточнить, мы говорим о начале двадцатого века? О победе большевизма в России?
— И сегодня все то же самое. Да, Ленин был гениальным человеком. Он придумал хлесткие лозунги: земля – крестьянам, власть – народу, фабрики – рабочим, мир — народам, хлеб – голодным.
Все пошли за ним. Всем казалось, что будет лучше, а что получилось?
Это еще на Курейской ГЭС хорошо, люди получают зарплату, а посмотрите, что с работой в других территориях. Работы не найдешь, никому ты не нужен.
— И в Москве тоже?
— И в Москве тоже. Я-то думал, что в Москве платят. Но уже все те места, где платят, заняты. Висит объявление: «Требуется в кафе повар, оклад 300-400 рублей». Что это заработок? 30-40 рублей за день уходит только на мясо, хлеб. Промтовары стоят дешевле, а продукты нет.
— Юрий Николаевич, а как вы выживаете? Как вы в Москве решаете свои продовольственные проблемы, если не секрет?
— Во-первых, надо сказать, что я не самый бедный человек в России. Мы же приватизировались вместе со станцией, от акций я что-то имею. В ценах 1985 года наша станция стоила почти 900 миллионов рублей, вот и переведите. Когда работники ГЭС получили акции, они смогли свое материальное положение поправить, и в этом секрета нет. Обилие автомобилей «Волга», что вам бросилось в глаза в поселке – это оттуда.
А той пенсии, которую получаю, хватает только на дорогу от почты до магазина и заправить «Жигули». Ну и плюс свое хозяйство, я ведь в деревне живу.
— Сельское хозяйство, дача… Когда мы до этого с вами разговаривали, я отметила, что вы и там как-то пытаетесь углубиться, найти свою изюминку.
— Дело в том, что у меня не дача, а дом в деревне под Москвой, где я живу зимой и летом, хозяйство небольшое, сад. Если ты умеешь работать с книгой, и тебе надо изучить, как посадить редиску, к примеру, ты начинаешь читать литературу, и покупать все, что нужно. Это и дает какой-то эффект. Я считаю, хорошо, что многие строятся, получают участки, делают заготовки.
— А яхта? Вы упомянули, что приехали забрать яхту – ту самую знаменитую яхту, о которой ходили легенды, когда вы здесь работали. Это было так интересно, у начальника строительства заполярной ГЭС – собственная яхта!. Она тогда вам какой-то ореол придавала.
— Я ее сам же сделал. Она построена из бетона, из армоцемента, такая есть технология. Таких яхт у нас в России, может быть, десятка два наберется. Яхта – это как юношеская голубая мечта. Какой парень не мечтал о паруснике, моряком быть?
— И ваша мечта сбылась?
— Я по гороскопу рыба, и без воды не могу. Я должен жить, чтобы вода рядом журчала.
— Это повлияло не только на ваше хобби, но и на выбор профессии…
— Те, кто по гороскопу рыбы, свои профессии всегда связывают с водой: или моряк, или, как я, гидротехник. Яхта – это хобби. Я считаю, что у каждого мужика кроме работы должно быть хобби.
— И теперь яхту куда?
— Думаю, что это мой самый последний подвиг в жизни – перевезти ее в Московское море, поставить. Даже если и не плавать, то просто прийти, по палубе походить, как здесь походил, пока ее к отправке готовил. Походил просто, подышал. Сама обстановка благотворно действует. Сыновья ею интересоваться не будут. С детьми мы всегда разные. Дети нас не понимают, и мы их не понимаем. А с яхтой дальше видно будет.
— Вы знаете, я за годы вашего отсутствия пыталась получить хоть какую-то информацию о вас, информацию в хорошем смысле слова, где вы, как вы? О вас мне говорили ребята, как я их называю, наши общие светлогорские друзья, которые бывали у вас в Москве. Может теперь именно яхта станет местом встречи земляков-светлогорцев?
— Ребята бывают. Связь с ними поддерживаю. Я всегда преклоняюсь перед строителями. Голое место здесь было. Привозил нас сюда начальник Норильского авиаотряда Масловский. Сам сидел за штурвалом вертолета.
— Мне хочется, чтобы наша встреча была не последней. Я надеюсь увидеться с Вами еще не раз. Хочется пожелать Вам успехов, крепкого здоровья, Я рада, что мы встретились. Думаю, что рады были узнать о Вас игарчане, которые вас помнят многие годы. Пользуясь случаем, что бы вы хотели им сказать?
— Я хотел бы сказать, прежде всего, чтобы они крепились. Игарка – не простой город. Как мы еще учили в школе — «всесоюзная лесопилка» Хочется, чтобы снова пилы запилили, порт заработал. Россия без Севера не проживет, это утопия. Север – важный центр для страны. Газ – это Север, нефть – это Север, золото – это Север, алмазы – это Север…
— Графит?
— Графит, это тоже Север. Говорят, что Север перенасыщен. Создайте тогда людям такие условия, чтобы они могли уехать. Поэтому игарчанам я хочу пожелать добра, благополучия и любви всякой семье. И самое главное – свой лимит времени на Севере чувствовать, вовремя выбираться, если у кого есть такая возможность.
— Спасибо вам за беседу.
— Всех вам благ.
Впервые опубликовано в газете «Игарские новости» 22 сентября 1998, № 111
Комментарий автора
У этого интервью совершенно неожиданная история появления. В 1998 году я работала в администрации города Игарки заместителем главы города. Только что пришедший к власти новый мэр Александр Григорьевич Злобин то предлагал мне должность первого своего заместителя, то к концу дня объявлял, что собирается меня уволить.
На этом фоне пришло приглашение из Светлогорска приехать к ним на праздник — День строителя, отмечаемый в одно из августовских воскресений. Мэр неожиданно разрешил мне возглавить делегацию.
И вот мы – оператор телевидения, участники вокально-инструментального ансамбля, заведующая отделом ЗАГС Надежда Логинова и директор типографии Анна Щербакова вылетели в Светлогорск.
В гостинице неожиданно встретились с Юрием Николаевичем Мызниковым, в ту пору пенсионером, москвичом, а в 1975 – руководителем первого десанта строителей и до 1995 года работавшим директором ПСЭО «Курейгэсстрой».
Мы жили уже практически в другую эпоху, ушла в небытие не только правящая в стране партия – КПСС, поменялись многие бывшие ранее главенствующими наши жизненные устои. Многие были в растерянности. И мне интересно было побеседовать с человеком, который был многие годы совместной нашей работы авторитетом для меня. Наш разговор был записан на камеру, показан по игарскому телевидению, а его расшифровка опубликована в газете «Игарские новости».
Юрия Николаевича, к сожалению, уже нет в живых. Думаю, что разговор с ним интересен и современному читателю.
Благодарю за публикацию интервью с Юрием Николаевичем Мызниковым!
Обязан ему за идеи и поддежку в организации сплавов по оз.Дюпкун и р.Курейке. Есть что вспомнить и мне и участникам походов.
В 1987-94 работал на строительстве Курейской ГЕС.В канун Дня строителей с благодарностью вспоминаю Юрия Николаевича и всех строителей станции!Спасибо администрации поселка за этот сайт,за публикацию этого интервью!ВСЕХ С ПРАЗДНИКОМ!!!