Его сердце всегда принадлежало Игарке

Скорость жизни неумолимо стремительная: кажется, еще недавно встретившийся тебе человек был полон радужных творческих планов, а их осуществлению помешала внезапная смерть. Но и после кончины бег времени не замедляется, тягостные трагические минуты, часы, дни складываются в месяцы, годы. Вот и после завершения жизненного пути Виктора Петровича Астафьева прошло семь лет. И с каждым прожитым уже без него годом начинают все более терзать угрызения совести: ну почему так мало успела расспросить его о том, что всегда нас объединяло – игарском периоде его жизни.

Видимо предчувствуя интерес потомков, в последних своих интервью Виктор Петрович стал более откровенен: «Мы же росли в ссылке, в Игарке. Моя бабушка, Мария Егоровна, поехала туда с чужими детьми: мода была у властей такая – старших в семье всех посадить в тюрьму. Вот всех и пересадили», — рассказывал писатель корреспонденту «Красноярского рабочего» Виталию Пырху в 1999 году. Это интервью было опубликовано газетой лишь 8 мая 2007 года.  А чуть раньше, в 2004 году, вдова писателя Мария Семеновна Корякина передала той же газете для публикации написанную Астафьевым за полгода до сразившего его инсульта «Автобиографию», получившую газетное название «Расскажу о себе сам…» И сразу же дополнилась новыми подробностями ранее высказываемая им версия о том, что семья подалась на Север за большими заработками.

Итак, первой в Игарку приехала бабушка Мария Егоровна Астафьева (Осипова). Она не была для маленького Виктора родной. Сама сирота, высватанная дедом Павлом Яковлевичем Астафьевым в ныне затопленном Красноярским водохранилищем селе Сисим на одноименной реке, она стала четвертой женой деда. После трагического совпадения кончины всех предыдущих жен, никто в Овсянке не отваживался отдавать свою дочь замуж за одноглазого веселого гуляку — гармониста, наплодившего кучу детей. Мария Егоровна, говорят, была очень красива, бела лицом, немного скрытная по характеру, но невероятная чистюля. Мама Виктора, Лидия Ильинична Потылицына, была почти ровесница свекрови, а Виктор — ее родившемуся сыну Николаю. Вместе эти две сердечные женщины какое-то время пытались согреть теплом не только своих родных детей, но и доставшихся им пасынков и племянников, обустраивали и содержали хозяйство.

Забегая вперед, скажу, что сразу же сойдя с теплохода после своего возвращения из последней поездки в Игарку в 1999 году, Виктор Петрович зазвал меня на Красноярское кладбище «Бадалык», где мы с трудом нашли могилу его бабушки и никак не смогли отыскать захоронение «непутевого Кольчи». Теперь мне яснее мотивы этой поездки на погост престарелого внука «бабушка из Сисима», так он ее звал: в самые трагичные для мальчика годы в суровом Заполярье она была для него самым близким человеком, по сути, заменила ему мать. И именно у ее могилы захотелось ему постоять, вернувшись из последнего путешествия в город детства.

Бабушке из Сисима досталась самая тяжкая ноша в семье Астафьевых. Эпохальные события и перемены, надвинувшиеся на страну Россию, на село Овсянку, названные раскулачиванием и коллективизацией, разорили и надломили многочисленную семью. «Кулаки» — столетний прадед Яков Максимович Мазов со своей ровесницей женой Анной, выселенные из дома, какое-то время обитали в зимовье вместе с отделенными ранее от семьи Лидией Ильиничной, Витей и его отцом Петром Павловичем. Затем, как пишет В.П.Астафьев, «бдительная власть, пуще огня боявшаяся своего народа, пересадила глав раскулаченных семейств в тюрьму».

Так в знаменитой красноярской тюрьме, находящейся и поныне на улице Республики, напротив издательства «Офсет», оказались вначале дед и отец Виктора. Арестованные 8 июля 1931 года оба были осуждены 1 апреля 1932 года судебной тройкой по статье 58-10, 11 Уголовного Кодекса РСФСР (шпионаж и активные действия против рабочего класса и революционного движения) на пять лет исправительно-трудовых лагерей. Позднее в тюрьме оказался и брат отца Василий, которому едва исполнилось 16 лет. Как говорил потом Виктор Петрович: «Видимо указание было такое, после 16 всех сажать». Оказавшись без материальной поддержки мать Виктора, нанималась на поденные работы, пилила и продавала дрова, готовила в тюрьму передачи заключенным мужу и свекру. Плывя с очередной посылкой в Красноярск, она и утонула в Енисее прямо напротив родного села Овсянки.

Летом 1930 года, сразу после ледохода, как известно, прошла первая большая депортация в Игарку. Очередная волна насильственного переселения в наш город была следующим летом, прибывшие жили в землянках. Когда Игарка застроилась бараками, то они стали называться соответственно пировскими, муртинскими, красноярскими, ирбейскими, ярцевскими и так далее, поскольку ссыльные из одних мест обычно жили и работали вместе. Небольшая часть ссыльных попала вместо Игарки в Курейку и поселок Ногинск (ныне Светлогорск) вверх по течению Курейки, где находился рудник «Юбилейный».

Сравнительно молодая бабушка со всей оравой детей и престарелым свекром попала на пересылку. В Николаевке (Красноярск) на пустыре, неподалеку от кладбища «был огорожен колючей проволокой загон, в котором томились тысячи семей переселенцев».

Как избавление от нечаянного концлагеря приняла бабушка известие – везут строить новый порт Игарку. До Енисейска ехали удобно, в трюме, но ввалившаяся толпа «вербованных» подняла крик – как так вражеские элементы едут с комфортом, а сознательные советские трудящиеся на палубе. И бабушку вместе с помешавшимся от горя свекром и ребятишками высадили на палубу за пароходную трубу, и она все обирала и обирала голыми руками летевшие на них уголья, оберегая от огня укрытых половиками и кое-какой одежонкой спящих ребятишек. Когда по прибытии в Игарку пароход пристал к берегу возле Черной речки на карантин, брюшки ее пальцев были сожжены до костей. Дальнейшая судьба Марии Егоровны и ее семейства в Игарке описана и в «Последнем поклоне», и в «Краже», и во многих рассказах, но это все-таки художественные произведения.

Слушаем исповедь Виктора Петровича дальше: «И вот явилась бабушка с семью детьми в Игарку. Комендант, как ее увидел, так за голову схватился: куда всех разместить? … одна вшивота крестьянская, выводки целые». Самым трудоспособным оказался брат отца, четырнадцатилетний Иван, он и пошел работать на биржу и кормил всю семью, вскоре выучился на рубщика. Из Игарки Иван Павлович Астафьев был призван на фронт и погиб в бою в сентябре 1942 года под Сталинградом.

Первая же игарская зима оказалась для бабушки из Сисима трагичной. Когда ударили пятидесятиградусные морозы, кто послабее — стали умирать. Первым умер от цинги прадед. Мучительно и долго боролся за жизнь инвалид – малолетний дядя Виктора Петровича, горбатый Алеша. «На горбу у него открылся свищ, и он пал, приняв все муки, которые уготовила судьба ему, и без того несчастному человеку. Остальных Мария Егоровна сохранила, сберегла». Вернувшись после тюрьмы в Игарку к семье, дед Павел Яковлевич прожил недолго, 7 июня 1939 года он утонул, бросившись спасать уносимую половодьем лодку. Так река забрала еще одного родного Виктору человека. А в Заполярье появился третий, увы, ныне также утраченный, астафьевский холмик.

Оставшись сиротой, Виктор жил в Овсянке в семье бабушки по материнской линии Екатерины Петровны Потылицыной. Ее дом, восстановленный уже после смерти писателя – теперь мемориальный музей, где до мельчайших подробностей воплощен в экспонатах быт крестьянской семьи начала тридцатых годов двадцатого века. Он называется «Музей повести «Последний поклон». Дом бабушки Екатерины.

Отец Виктора Петр Павлович был направлен для отбытия наказания на строительство Беломоро-Балтийского канала. Вернувшись оттуда в 1934 году, взял из большой семьи Черкасовых себе в жены деваху Таисью, младше его на 11 лет. Вскоре в семье появился младенец, названный Николаем, В 1935 году молодожены, прихватив с собой Виктора, тоже отправились в Заполярье на большие заработки. Бабушка Екатерина Петровна просила оставить ей ослабленного бесконечными болезнями внука: «Уж как-нибудь с голоду не помрем, а помрем, так вместе…» Не вняли родители словам бабушки. Что из этого получилось, можно узнать из повести «Последний поклон», прочитав главы «Карасиная погибель» и «Без приюта». В них описаны подробно и нелегкий труд подростка на рыбном промысле, и трудности быта в Заполярье: холод, голод, и равнодушие к судьбе мальчика отца и мачехи, приведшее сироту в конце концов в игарский детский дом. Игарка тех лет, как писал он впоследствии, «отрезанная от мира, была, тем не менее, охвачена творческим зудом. Из-за длинной зимы, из-за морозов, загонявших ребятишек под крышу, все вынуждены были чем-нибудь заниматься. .. Выжившие ссыльно-поселенцы из кожи лезли, чтобы обучить детей грамоте, ремеслу, профессии…» Встретившиеся подростку учителя И.Д.Рождественский, В.И.Соколов пробудили у него любовь к литературе, чтению книг, сочинительству.

Лишь по иронии судьбы, он не стал автором книги «Мы из Игарки». Как сам он объяснял впоследствии: «Материалов в книжку набралось тьма, и отбор был жесточайший. За фамилией В.Астафьев поставили один материал и посчитали – хватит, два, мол, жирно будет. А это был мой однофамилец, совсем из другой школы – Вася Астафьев».

Василий ушел на фронт вслед за своим братом Иваном Астафьевым, командовал танком и тоже погиб, но под Киевом. Фамилии обоих братьев Астафьевых занесены на мемориал погибших игарчан. «Человек восемь за войну потеряла наша семья, хотя тетки насчитывали двенадцать», — делился впоследствии Виктор Петрович. Угодил на фронт и Петр Павлович, несмотря на наличие у него неизлечимой болезни – псориаза, был ранен в голову, но вернулся все-таки с фронта живым. Бедовый отец вместе с пылкой мачехой сотворили четверых детей – двух парней и двух девочек. Широкому кругу игарчан известны двое – Владимир Петрович, родившийся 3 октября 1941 года, и Галина Петровна, родившаяся 28 февраля 1944 года в Курейке. Они долгие годы жили в Игарке, их вспоминают здесь добрым словом и до сих пор.

Не раз и я была свидетелем того, как тянулся уже, будучи взрослым, к брату Володе Виктор Петрович, с него и написан образ главного героя романа «Царь-рыба»: « Володя – это наполовину Аким, и книга им почти вся рассказана, или, говоря книжно, навеяна», и он, только он мог отпилить нос лодке, думая, что в такой «кошевке» большой будет теплее и удобнее, и он, только он мог так безалаберно ехать на охоту, отправляться в такой страшный путь по туруханским таежным завалам, горам, и вообще натворить черт знает что, но при всем этом он человек добрый, за друга – душу отдаст и последнюю рубашку снимет» писал Виктор Петрович еще в 1979 в письме сыну Роберта Штильмарка Феликсу. Владимир Петрович не смог присутствовать на похоронах брата: своих больших денег не было, а у властей попросить постеснялся…

Всю войну бедовала в Игарке бабушка Мария Егоровна с сыном Николаем. Виктор, как мы знаем, не окончил среднюю школу – только шесть классов – вышел из детдомовского возраста. Рабочие университеты начались с кирпичного завода: он подвозил к топкам опилки с лесозавода, «сушил кирпич, там же и спал, чтоб потеплее было». К лету, заработав деньги на билет, он уехал «на магистраль», так в те годы называли южные территории края, поступил в Красноярское профессиональное училище, а затем и cам стал солдатом.

В Игарку Виктор Петрович приезжал несколько раз. Он всегда очень ждал и волновался в ожидании встречи с городом детства. Оказывается, хотел написать книгу после своей последней поездки в 1999 году. Во всяком случае, косвенно это подтверждает его давний друг критик Валентин Курбатов в письме писателю 31 августа 1999 года: «Главное, что Вы воротились в здравии и в утешении поездкой. Хотя предвижу, что особого утешения не будет. Не думаю, что Игарка сейчас особенно расцвела. Как и все остальное по берегам. А книжка об этой поездке может выйти очень хорошая – были бы только силы, да все было бы ладно с Полькой, и здорова была бы Марья Семеновна».

Игарка, действительно, возрождается. Все образумилось у внучки Полины, жива Мария Семеновна, но книга о встрече с городом детства так и осталась ненаписанной…

В ночь на 29 ноября 2001 года его израненное судьбой сердце остановилось…

Читайте также:

• Не знает сердце середины, или 5-й приезд Виктора Астафьева в Игарку
• Эльвира Щербицкая: — Я родилась в хорошем месте, среди замечательных людей.
• Был ли в Игарке концерт Владимира Высоцкого?
• Виктор Астафьев: в Игарке все книги по библиотекам зачитаны до дыр
• Мимоплавом, или 6-ой приезд Виктора Астафьева в Игарку