О том, что с Игаркой связано имя писателя Виктора Астафьева широко известно. Но, оказывается, наш город стал в прямом и переносном смысле колыбелью рождения многих писателей. Ныне здравствующий прозаик и публицист Борис Петрович Екимов родился в Игарке в семье служащих 19 ноября 1938 года. Так сказано в его официальной биографии.
За многолетнюю писательскую деятельность Борис Екимов создал более двухсот художественных произведений: рассказов и повестей, роман «Родительский дом». Его произведения получили общественное признание, он стал лауреатом множества премий, в том числе и на государственном уровне. К сожалению, в моей личной библиотеке лишь один сборник его рассказов, и об Игарке там нет ни слова. Скорее всего, еще младенцем он вместе с родителями выехал с Севера в среднюю полосу России. Сейчас Борис Петрович живет, то в Волгограде, то в городе Калач-на-Дону, «Почетным гражданином» которого его и назвал там городской Совет.
Биографией Бориса Петровича я впервые заинтересовалась из переписки с ним Астафьева, точнее, прочитав письмо Виктора Петровича к земляку от 12 декабря 1995 года: «Дорогой Борис! Прости за вторжение в твой дом. Крайняя необходимость», — так начиналось послание. В нём Виктор Петрович просил «земляка» разузнать что-нибудь о селе Самофаловка, где погиб в сентябре 1942 года его дядя, защитник Сталинграда Иван Павлович Астафьев. На официальный запрос В.П.Астафьев ответа тогда не получил. Не знаю, что написал тогда ему Борис Екимов, но в письме Виктор Петрович обращался к нему по-простецки: «Боря! Узнай, если не в труд, где эта Самофаловка есть? В каком районе? Сохранилась ли там могила? Есть ли люди, которые доглядывают за ней?» (Астафьев В.П. Собрание сочинений в 15 томах, том 15,Красноярск, 1998, стр.333-335).
Такой тон обращения подразумевает, что они были знакомы между собой, наверняка, встречались, возможно, когда-то говорили и об Игарке тоже. Но рожденный в нашем городе писатель Борис Екимов больше писал о донских крестьянах, чем и стал известен широкому читателю.
А вот то, что в Игарку не один раз приезжал другой известный российский писатель – Сергей Венедиктович Сартаков, и она повлияла каким-то образом на его решением стать литератором, я узнала совсем недавно. Вначале увидела в архивной газете «Коммунист Заполярья» его поздравление игарчанам с юбилеем города. Тогда подумала, что это лишь некая дань городу, связанная с его писательской «бюрократической» должностью. Сергей Сартаков вместе с Игнатием Рождественским стоял у истоков Красноярского краевого отделения Союза писателей СССР: с 1946 по 1957 год он возглавлял региональное отделение. Переехав впоследствии в Москву, в течение трех десятилетий Сартаков руководил в различных рангах Союзами писателей России и СССР.
Сергей Сартаков – автор многих повестей и романов о Сибири, которые я читала в юности, — «Хребты Саянские», «Философский камень», а еще раньше, в детстве — «Не отдавай королеву» и «Плот идет на Север». Правда, большой поклонницей его книг я тогда не стала. Хотя интересной для меня была его ранняя повесть «Плот идет на Север», написанная в 1949 году. Ее герои – плотогоны с Ангары сплавляются до Игарки, доставляя спиленные бревна ангарской сосны на распил. Интересно было не само художественное произведение и не взаимоотношения главных героев повести. Любопытно было проследить маршрут доставки круглого леса на лесокомбинат.
Мысль отыскать «следы» Сартакова в Игарке меня не отпускала.
Наконец, в одном из летних номеров газеты «Коммунист Заполярья» за 1956 год я нашла местную перепечатку из главной газеты страны тех лет — «Правды» — его очерка от 12 июля «Город незаходящего солнца». Очерк мне понравился, в нем присутствовали в качестве героев многие известные мне люди: Виктор Корсак, Иван Ломакин, Анастасия Потоцкая. Узнала я из этого же очерка о трагической гибели первостроителя Евгения Деспотули, судьбой которого давно интересовалась. Но очерк однозначно не ответил на мой главный «исследовательский вопрос» — какое отношение имеет Сергей Сартаков к Игарке. Чувствовалось, пишет неравнодушный, заинтересованный в судьбе города и его перспективах человек. Он не просто рассказал о городе и горожанах, добавив яркие зарисовки северной природы. Он призывал краевые и союзные власти оказывать городу большее внимание и материальную поддержку. В 50-е годы надо было иметь смелость так писать.
Но, рассуждала я, может быть, проехал в качестве туриста на теплоходе по Енисею и на обратном пути, не выходя из каюты, «отдыхая» от «философских» романов», написал этот очерк под впечатлением от белых полярных ночей…
Я не вполне оказалась права. Пытаясь вновь и вновь прочесть очерк, вглядываясь между строк, поняла, бывал он в Игарке и в первые годы его строительства, и позднее: «Мне припоминается та юная Игарка: разбросанные там и сям между болотцами, проросшими троелисткой и пушицей, маленькие домики с приплывших сюда плотов. Они покосились, осели, и крыши у них провалились седлом».
Истина лежала где-то посредине. И вскоре я в этом убедилась. Сергей Венедиктович не просто бывал в нашем городе, впервые он посетил его молодым, только начинающим писателем, когда память цепкая, ум остер, впечатления яркие, а любовь первая и, значит, сохранявшаяся до последних лет жизни.
Убедилась, открыв лирическую автобиографию писателя, написанную с юмором, чему соответствует и название «Казусы и курьезы на долгом пути». Книга издана в Москве в 2003 году, за год с небольшим до смерти Сартакова.
Из собственных уст писателя мы узнаем о его судьбе и слушаем размышления уже пожилого человека о времени, в котором ему пришлось жить. Прежде, чем обосноваться в Сибири, в Минусинске, Сартаковы жили в Омской губернии, где в семье железнодорожного служащего и появился на свет 13 марта 1908 года сын Сергей, прозванный в детстве Лёликом. Одним из первых детских потрясений стал поиск четырехлетним мальчиком ответа на вопрос, откуда и как он появился на свет. Мама тогда всерьез объяснила мальчику: «Вышла я поливать огород, а в канавке между капустными грядками под зелеными листьями маленький мальчик лежит. Это был ты».
В марте? Голенький новорожденный? Поливала огород? И капуста уже созрела?..
От страницы к странице мы не только перестаем улыбаться, узнавая судьбу мальчика, а затем и юноши, мы переживаем вместе с ним историю страны, к которой он был сопричастен. Проходя службу в армии по призыву, Сергей тяжело заболел, был демобилизован и с началом Великой Отечественной войны не подлежал призыву на фронт.
Конечно, как и все юноши тех лет, он мечтал лететь на Северный полюс, спасать «челюскинцев». А стал… бухгалтером, хотя и поступил работать в Главном управлении Северного морского пути, то самое ГУСМП, которое и строило наш город.
Опустим мало значащие для нас подробности трудовой биографии молодого счетного работника, остановившись сразу на том, что он стал работать главным бухгалтером треста «Севполярлес» в Енисейске. Было это в далеком 1934 году. Интересно, что его заместителем был дядя ставшего впоследствии известного в мировом масштабе писателя Александра Солженицина — Илья Семенович Солженицин. Кто знает, может быть, и он бывал в нашем городе?!
С началом военных действий те, кто не был призван на фронт по состоянию здоровья, тем не менее, проходили военную подготовку. Как вспоминал писатель: «Мы маршировали по двору военкомата, разбирали и собирали винтовку, рыли окопы и строили блиндажи на окраине города. Но в Енисейске реальная военная угроза чувствовалась еще слабее, чем в Красноярске».
Почувствовать дыхание войны и, главное, воочию увидеть плоды страшной войны молодому бухгалтеру довелось… в Игарке. В августе 1942 года Сартаков по служебной надобности поехал в командировку в наш город. Игарский лесопромышленный комбинат находился тогда в ведении «Севполярлеса». Как раз в это время из Игарского морского порта отправился в очередную экспедицию пароход ГУСМП «Революционер», груженный ценной экспортной древесиной. Однако, плавание его оказалось недолгим. И пароход вернулся вновь в Игарку, трижды пробитый немецкими снарядами и с приспущенными флагом, так как на борту находились убитые матросы.
Теперь уже, спустя десятилетия, нам известны подробности военных событий по трассе Северного Морского пути и на Диксоне, в глубине России, где в неравный бой с немецким крейсером «Адмирал Шеер» вступили наши немногочисленные воинские формирования.
Северный морской путь был кратчайшим морским путем между европейской частью России и Дальним Востоком, но плавание по нему с использованием ледокольного флота в наиболее благоприятных ледовых условиях в течение нескольких летних месяцев было возможным. Этот морской путь использовался советскими властями как кратчайший при доставке экспортной древесины из Игарки за границу. Основными портами на трассе кроме Игарки были Мурманск, Архангельск, Дудинка, Диксон, Тикси, Певек и бухта Провидения. Разумеется, что ведя войну с Россией, гитлеровская Германия не могла упустить возможности завоевания советского Севера для установления кратчайшего пути до своего военного союзника — Японии. С целью уточнения маршрута и для разгрома советских караванов, использовавших путь по Северному ледовитому океану, и была предпринята попытка захода в наши территориальные воды немецкого крейсера тяжелого класса «Адмирал Шеер» в конце августа 1942 года. Бронированный корпус корабля был длиной 186 метров, водоизмещением 13700 тонн, численность экипажа составляла 1150 человек.
Порт Диксон называли «воротами Арктики»: здесь была гидрографическая база, радиостанция и аэропорт. А с 1941 года в поселке был построен новый морской причал, производилась бункеровка пароходов углем, формировались конвои судов, следующих через Карское море. Капитан немецкого крейсера имел задание установить маршруты следования советских судов и разрушить имеющиеся порты противника. Вместе с крейсером в операции «Вундерланд» принимали участие и немецкие подводные лодки, отвлекавшие на себя силы советской Беломорской военной флотилии. Утром 25 августа 1942 года у острова Белуха в Карском море немецкий крейсер встретил первое советское судно — ледокольный корабль «Александр Сибиряков». Капитаном «Александра Сибирякова» был 32-летний лейтенант запаса грузин Анатолий Алексеевич Качарава.
Наш пароход следовал из Диксона с почти 350-тонным грузом для полярных станций на Северной земле и сооружения новой станции на мысе Молотова. Для строительства этой станции отправлялась бригада плотников из Игарки, руководимая Серафимом Герегой. Всего с экипажем на судне в рейсе было свыше ста человек.
Возникший на пути транспортного корабля крейсер можно было принять за мираж: никаких сообщений о присутствии вражеских судов советские моряки не получали. Между тем, война в Арктике уже началась. Немецкая подводная лодка северо-западнее Диксона потопила советский пароход «Куйбышев». Другая вражеская субмарина обстреляла нашу метеостанцию на мысе Желания.
Пораженный артиллерийским снарядом и получивший пробоину, пошел ко дну и «Сибиряков», пытавшийся все-таки пустить в ход имеющиеся на борту орудия. Но силы были неравными. Самая мощное орудие у «Сибирякова» — 76-миллиметровая пушка, у «Адмирала Шеера» даже самое маленькое основное орудие было 150- миллиметровое. Артиллерию главного калибра составляли шесть 283-миллиметровых орудий, размещенные в двух бронированных башнях — одна в носу, одна в корме.
После потопления «Сибирякова» немцам удалось поднять из ледяной воды лишь 28 человек, остальные 103 погибли. Но и взятые в плен вместе с капитаном хранили молчание, не дали фашистам никакой информации, касающейся условий плавания в Арктике.
Между тем, радиограмма с обстрелянной фашистами метеостанции была получена в штабе морских операций. Успел послать сигнал СОС и тонущий «ЛД-6» — «Сибиряков»: «Помполит приказал покинуть судно. Горим, прощайте». Это дало возможность нашему командованию предупредить власти Диксона и одновременно задействовать самолеты для контроля за движением судов по Северному морскому пути. К причалу Диксона подошел сторожевой корабль «СКР-19». К его восьми пушкам и пулеметам добавились два орудия и четыре зенитки стоящего на бункеровке «Революционера». Более двухсот тонн взрывчатки находилось на стоящем в порту пароходе «Кара».
27 августа в 1 час 5 минут «Адмирал Шеер» был замечен приближающимся к порту. На берегу была объявлена тревога, навстречу немцам отправился «СКР-19» с приказом сделать все возможное, чтобы перерезать фашистскому тяжелому крейсеру пути подхода. По нему было выпущено 35 артиллерийских снарядов. Однако, потопить вражеский корабль не удалось. Наше же судно, в результате неравного боя получило две большие пробоины, корабль сел на грунт и вышел из сражения. Погибли 6 моряков, 21 был ранен.
Серьезные повреждения получил и «Революционер», который не успел даже сняться с якоря. В этот момент заговорили орудия береговой батареи, пытавшиеся достать приближающееся к берегу немецкое судно. Они были точны в траектории, но существенного вреда кораблю не нанесли. Однако, капитан крейсера приказал отвести судно на безопасное расстояние и предпринял еще одну попытку обстрела поселка, обойдя остров Новый Диксон. Ударам его 283-миллиметровых орудий отвечали наши менее мощные орудия с «СКР-19» и береговой батареи. Всего на жилой поселок, морской порт и радиоцентр было выпущено около 80 немецких снарядов. Больших жертв удалось избежать, так как гражданское население было буквально накануне эвакуировано вглубь материка.
Посчитав поселок разгромленным, не рискуя приблизиться к берегу, ушел вглубь Карского моря немецкий «Адмирал». В ночь с 9 на 10 апреля 1945 года он будет атакован с воздуха британскими ВВС, перевернется и затонет. Погибнет и часть его экипажа.
Пройдя немецкие концлагеря, вновь вернулся в Арктику капитаном дальнего плавания Анатолий Качарава. Оставшийся в живых командир береговой батареи № 569, отразивший атаку немцев, лейтенант Николай Михайлович Корняков, умерший в 1986 году, в предсмертном завещании попросил похоронить его в поселке, что и было исполнено. Есть там и мемориал в память погибшим.
А тогда, летом 1942 года, командированный «Севполярлеса» Сергей Сартаков в толпе горожан встречал подходящий к причалу на ремонт, поврежденный немецкими снарядами «Революционер». До сих пор не известно точное количество доставленных в Игарку тел убитых. В свое время Ростислав Горчаков, проведя скрупулезное журналистское расследование, установил лишь имя Петра Гольма. Первоначально назвав его погибшим в ходе боя на Диксоне, он пришел к заключению, что Петр был застрелен по пути следования судна в Игарку по неустановленной причине одним из членов экипажа. Тем не менее, его имя занесено на городской мемориал участников Великой Отечественной войны, а имена погибших строителей с «Сибирякова» игарчанам не известны и память о них их не сохраняется. И на Диксонском мемориале есть имена только погибших членов экипажа «Сибирякова». Лишь проходящие мимо острова Белуха российские морские транспорты приспускают флаги и салютуют погибшим гудками…
«Я уходил с пристани, придавленный горькой мыслью о том, что на самом деле нет никакого тыла — тишина в Сибири обманчива. Не сегодня-завтра этот благословенный край тоже может попасть в горячий военный котел. Верить в это не хотелось, но нападение на пароход лишило нас призрачной безопасности. И, тем не менее, страха не было. Была решимость защищать родную землю от вражеских полчищ. До последнего вздоха!», — так завершил Сергей Сартаков эту страничку своих мемуаров. (Сартаков С.В, Казусы и курьезы на долгом пути, Профиздат, 2003, стр.141-142)
События в Игарке, как признавался он сам, — произвели на молодого человека очень глубокие впечатления, подтолкнули его к литературному творчеству. Еще в 1934 году в Енисейской городской газете был опубликован его первый фельетон. Но тогда о профессиональном литературном поприще он и не мечтал. В 1938 году Сергей Сартаков в «Сборнике начинающих писателей Красноярского края», в том самом, где разместил свои стихи об Игарке и Петр Казачкин, опубликовал свой первый рассказ «Алексей Худоногов». А вернувшись из Игарки, впечатленный военными событиями, написал рассказ о пожилом ослепшем агитаторе, который пришел на призывной пункт, потому, что ненавидит войну и страстно желает, чтобы она прекратилась навсегда. Делая доклад в тресте по итогам игарской командировки, в конце Сергей прочитал этот рассказ. А вскоре он был напечатан в «Енисейской правде», вошел во многие сборники писателя и открывал шеститомное собрание его сочинений. Это стало началом профессиональной литературной деятельности писателя Сергея Венедиктовича Сартакова.
