В тридцатые годы Игарка жила по московскому времени. Мне сейчас трудно представить, зачем. Ведь климатические условия Сибири были совсем иными, и солнце здесь всходило не по приказам из Москвы, а следуя своим природным законам.
Другое, по столичным меркам скопированное событие, произошло в апреле 1936 года.
Как и большевики, пришедшие к власти в 1917 году, превратившие Красную площадь в некрополь для захоронения наиболее важных с точки зрения государства людей, так и в Игарке рядом со зданием городского Совета появилась могила погибших в авиакатастрофе лётчика Чернявского и инженера Федотова. На территории старой части городе сегодня практически пустырь – функционирует лишь краеведческий комплекс «Музей вечной мерзлоты» да одиноко стоит пирамидка на могиле погибших.
Кто они, какой вклад внесли в историю нашего города? Долгие годы полной информацией о них я не располагала. Больше знала об инженере Федотове и о выживших в этой катастрофе бортмеханике Богряшове и инженеру Кабанове. Знала из газеты «Коммунист Заполярья», которая в Игарке была популярна, и сегодня, читая газеты других городов и районов края, с гордостью отмечаю: наша была лучше – интереснее, содержательные и правдивее.
Но о Чернявском в газетах не было ни строчки, и это несмотря на то, это в тридцатые годы почти каждый рейс на север был событием, и о полётах непременно сообщали. Молчал и интернет. И только недавно, совершенно случайно я нашла не просто сведения о Григории Максимовиче Чернявском, но даже его фотографию.
В газете «Красноярский рабочий» за 12 апреля 1936 года размещён некролог о его смерти. Из него узнаём, что Григорий Чернявский погиб в возрасте 28 лет, значит, родился в 1908 году. До поступления в авиацию был рабочим-металлистом. В 1929 году стал лётчиком. В 1932 году в качестве второго пилота участвовал в первых полётах Бориса Чухновского на Енисейской авиалинии. Осенью 1932 года лётчик Чернявский летал на самолёте Н-1 сначала с Василием Сергеевичем Молоковым, а потом самостоятельно. В 1933 году на самолёте Н-3 лётчик Чернявский совместно с Леваневским принимал участие в поисках погибшего американского лётчика Маттерна, а затем в вывозке тела Маттерна в Америку, на Аляску. Работая в 1935-1936 годах в Красноярской авиагруппе полярной авиации, лётчик Чернявский считался одним из лучших работников, безотказно выполнявшим любое серьёзное задание…
В 30-е годы большинство лётчиков полярной авиации жили в Москве. Даже самолёты после окончания полётов увозили на профилактику и ремонт в столицу. Откуда прилетал на Север Григорий Чернявский не указано.
Борис Григорьевич Чухновский осваивал Енисейскую трассу уже в 1929 году. А в 1931 году лётчик Чухновский был назначен начальником воздушных разведок. В качестве второго пилота с ним летал Алексеев. Видимо, совсем недолго стажировался Чернявский и у Молокова – стал летать самостоятельно. А это говорит о многом – во-первых, наставники его были лётчиками-ассами, во-вторых, согласились, что и Григорий Максимович уже может летать самостоятельно. Вот и в некрологе об этом говорится так: «Имя пилота Григория Чернявского останется навсегда образом честного, преданного сына великой Родины, страны Советов, погибшего на боевом посту».
Что же случилось тогда в небе? В «Красноярском рабочем» есть сообщение о случившемся.
Авария гражданского самолёта П-5
«2 апреля из Дудинки (Енисейская воздушная линия) вылетело звено из трёх самолётов арктической авиации, пилотируемых лётчиками тт. Купчиным, Поповым и Чернявским. Самолёты должны были доставить в Нордвик группу инженеров для проектирования строительства соляных рудников. На пути самолёты попали в полосу снега. В нескольких километрах от реки Пясины лётчик Попов заметил, как самолёт П-5 пилота Чернявского, летевший на высоте 250 метров перевернулся во время разворота в «штопор» и упал на землю. Попов и Купчин опустились вблизи, чтобы оказать помощь товарищам. При аварии П-5 погибли лётчик тов. Чернявский и инженер тов. Федотов. Раненые бортмеханик тов. Багряшов и инженер тов. Кобанов (мой комментарий – правильная фамилия Кабанов) доставлены на самолётах Попова и Купчина в Дудинку». («Красноярский рабочий» 12 апреля 1936 года)
В одном из номеров газеты я увидела снимок самолёта Купчина. Видимо, на таком же летел и Чернявский.
В 1967 году учащиеся 7 «в» класса средней школы № 9, где классным руководителем была Антонина Кондратьевна Жигулина, кстати, её муж тоже был лётчиком, начали поиск родственников погибших и выживших в катастрофе. К сожалению, о пилоте Чернявском ничего установить не удалось. А вот у Ивана Кузьмича Федотова нашлись в Ленинграде жена Елизавета Николаевна и дочь Ирина. Жене удалось даже побывать на могиле мужа в Игарке, а дочь прислала ребятам письмо. И вот, что ребята и все читатели «Коммуниста Заполярья» узнали: «По селу полз дымчатый, низкий туман, он струился над покрытой росой травой, крутился над речкой. Где-то пропел петух, возвещая утро. В многодетном доме кузнеца Федотова мать кормила отца нехитрым бедняцким завтраком.
— Ты, Кузьма, не очень-то надрывайся. Вон, гляди, как пальцы-то скрючило, не дай Бог беда приключится, чего буду делать с детьми-то, — просила жена, подливая в чашку капустные щи с картошкой.
— Не бойся, мать. Сил ещё хватит. Вона, гляди-ка. Кузьмич встаёт во весь свой богатырский рост, расправляет плечи. — Ванька, подай-ка подковку.
Ребятишки обступили отца и любопытством ждут. Мать, сложив руки на груди, только качает головой. Огромные руки отца делают чудо. Железная подковка скручена жгутом.
— А ну, братва, кто из вас разогнёт? Никто. Ну, ничего, всё ещё впереди.
— А учиться, батя, мы будем? — спрашивает Ванюшка.
— Чаво ещё выдумал. Антиллигент нашёлся.
Отец и мать — бедняки, они неграмотные. А у Вани мечта: книги бы читать научиться, науки всякие познать. Но отец на своём:
— Работать будете, и точка.
Но большая тяга к учению выгнала Ивана из дому. С ней он ушёл в Арзамас и поступил в школу. Жил в сарае, питался картошкой, которую за 10 километров тайком от родителей приносил ему младший братишка. Окончить школу, однако, не пришлось. Беда случилась с отцом — попал под поезд, осиротела семья. Надо было помогать матери. А потом служба в рядах Красной Армии, и снова родная деревня. И снова неодолимая мечта учиться увела его из дому. Без денег и еды, пешком, на подножках поездов, в товарняке пробирался Иван в Ленинград. Борясь с трудностями, за один год он закончил последние 3 класса школы, сдал конкурсные экзамены в университет на физико-математический факультет на геологическое отделение. Учился и работал рабочим в столовой, спал в кладовой. Денег на жизнь не хватало. Пришлось работать и ночью — на разгрузке угля в порту. Прошли годы. Иван Кузьмич Федотов, сын бедного, неграмотного кузнеца, стал инженером-геологом. Он прожил небольшую, но яркую жизнь, которая оборвалась здесь, на Севере».
Письмо школьников Игарки (на снимке фото легендарного класса), разыскивающих родственников — участников того трагического полёта — было передано по радио в Ленинграде (так назывался тогда город Санкт-Петербург). Откликнулись люди, знавшие инженера Кабанова и сообщившие ребятам его адрес. И вот что сам Пётр Александрович рассказал в своём письме ребятам:
«Весной 1936 года из Ленинграда и Москвы в район Крайнего Севера была направлена небольшая экспедиция для уточнения месторождения угля и соли, в которой очень нуждались рыбаки близлежащих районов. Я был в составе этой экспедиции.
Все члены экспедиции должны были встретиться в Дудинке. Нам выделили три самолёта Полярной авиации, пилотируемые лётчиками тт. Купчиным, Поповым и Чернявским. Было холодно. От белизны снега резало глаза. После длительного разогревания самолётных моторов 2 апреля 1936 года мы вылетели из Дудинки к месту назначения. За рулём нашего самолета сидел молодой пилот Г. М. Чернявский. Его кабина отделялась стенкой от остального помещения самолёта, где расположились мы трое, то есть бортмеханик Д. Богряшов, сидящий рядом с кабиной пилота, инженер И. Федотов, расположившийся на откидной скамеечке вдоль правого борта. Для меня осталось немного места, и я примостился на своём чемодане в хвосте. Иллюминатор в стенке самолёта был частично закрыт разными грузами, поэтому я почти ничего не видел, что происходило снаружи. Мы изредка переговаривались, посматривали на часы, подсчитывая, когда будем на месте. И, конечно, никто из нас не подозревал, что через несколько минут произойдёт катастрофа. Впереди нас летел самолет пилота Купчина, за ним — пилота Попова, наш шёл последним. Пурга усиливалась, уже совсем трудно было отличить небо от земли — всё слилось в белую слепящую пелену. Ведущий самолёт вдруг сделал резкий поворот и на какое-то мгновение заслонил нам дорогу. Чтобы избежать столкновения, пилот Г.Чернявский отвернул влево, но обледеневший самолёт отказался повиноваться воле человека – вошёл в смертельный штопор.
Погибли пилот Г. Чернявский и инженер И. Федотов. Бортмеханик Д. Богряшов был отброшен в хвост самолета и запутался в тросах. Каждую секунду должен был произойти взрыв самолета, Д. Богряшова ждала ужасная судьба — он бы сгорел заживо. Однако, как выяснилось позже, в момент падения пилот Г. Чернявский успел выключить зажигание.
Самолеты пилотов Купчина и Попова с трудом приземлились на месте катастрофы, пять сотрудников экспедиции были оставлены на месте падения самолета. Они прожили там долгое время, построив себе из брикетов снега что-то наподобие дома. Затем за ними пришли собачьи упряжки».
Вот, оказывается, как это было, и действительно, Григорий Максимович Чернявский проявил мужество и смекалку – успел выключить ключ зажигания – и этим спас жизни другим, находившимся на борту самолёта.
Несмотря на тяжелые увечья, полученные Петром Александровичем Кабановым, он нашёл в себе силы вернуться к труду: работал на портовых изысканиях в системе Ленморпроекта. О лётчике Г. М. Чернявском он тогда написал ребятам:
«Я знаю, что он работал в системе ГУСМП с 1929 года. Вспоминаю, что в то утро перед полётом он показался мне высоким, стройным человеком, с тёмными волосами, большими выразительными глазами. Ему было 29 лет. (Мой комментарий — значит, родился в 1907 году?). Он был учеником пилота Леваневского, который погиб в 1937 году».
Вернёмся вновь к некрологу о смерти Г.М.Чернявского. Под ним стоят подписи Остроумовой, Чвокова, Минина, Миссана, Иеске, Бузаева, Липпа, Головина, Орлова, Круза, Смыслова, Крутского, Николаева, Иванова. Некоторые из них такие же, как и Чернявский – полярные лётчики. Кроме Остроумовой, фамилии многих мне не известны.
А вот лётчик Купчин в подписании некролога не участвовал: 11 апреля того же года он спасал лётный экипаж самолёта Н-12 совершившего аварийную посадку у мыса Шайтанского. За рулём был лётчик Мауно Янович Линдель, бортмехаником летел Игнатьев, а пассажиром был командир отряда полярной авиации мыса Челюскин Т.Л. Петров. В поиске самолета принимали участие экипажи Купчина и Головина. Спасли протерпевших аварию только 9 мая, причём к месту стоянки кроме лётчиков, пробился и трактор, и там же оказались и лыжники – участники перехода Красноярск-Диксон. Григорий Ефимович Купчин в 1939 году станет пилотом — командиром аэропорта Игарка, будет избран депутатом городского Совета, примет участие в Великой Отечественной войне. Но это уже совсем другая история.
…Похороны погибших лётчика Г.М.Чернявского и инженера Нордвикстроя И.К.Федотова состоялись в Игарке на площади Советов 8 апреля в 3 часа дня. Об этом сообщила газета «Большевик Заполярья» 9 апреля 1936 года. Было сообщение о похоронах и в туруханской районной газете «Северная стройка». А 29 апреля газета «Красноярский рабочий» сообщила об установлении памятника. И в заголовке «Памятник на могилах полярников», и в самом тексте указано, что могила – не одна, а памятник на ней – общий. И это – очень важная информация, разрушающая утверждение о том, что могила под памятником – общая.
Интересно, что на установленном памятнике был не только пропеллер, но и отбойный молоток, как символы того, что здесь покоятся пилот и инженер-геолог. Видимо, совсем недолго простоял этот памятник, потому что в газете «Большевик Заполярья» уже в начале мая находим сообщение о том, что будет установлен постоянный памятник и могилы будут огорожены.
Было время, в Игарке чтили память погибших полярников: пионеры, авиаторы в годовщину смерти возлагали к памятнику венки, цветы. Проводили мероприятия с подобающими почестями. Деревянную пирамидку, кстати, очень оригинальную, заменили на модную из высококачественного сплава, используемого в авиации, — дюралюминия. Было это, мне кажется, как раз в период, когда ребята из соседней школы занимались поиском героев. Но памятник, на мой взгляд, мгновенно утратил свою оригинальность, стал похож на множество таких же, установленных на могилах на городском кладбище. Оригинальным оставался пропеллер, перенесённый с первоначального варианта памятника. Не берусь утверждать, что именно он был снят с того самого разбитого самолёта. Но нам, ребятишкам, ученикам четвёртой школы, в то время так казалось, мы часто подходили к могиле, возвращаясь из школы домой.
В Игарке появилась и улица Чернявского: не центральная, — небольшая, несколько двухэтажных деревянных жилых домов в тихом «спальном» районе на окраине новой части города, магазин «Арктика» и детский сад «Солнышко» гидрографической базы. И на современной карте Игарки в интернете указан сохранившийся дом под номером 9. Судьба памятника более трагична. Уже говорила, что на территории старой части города почти нет строений. Невоспитанные подростки, а может быть и лица постарше, говорят, однажды, из хулиганских побуждений варварски демонтировали пропеллер. Думаю, им воздастся по заслугам…
Сегодня отдельные неравнодушные жители города поднимают вопросы восстановления памятников аналогично погибшим лётчикам на других заброшенных кладбищах Игарки. Не готова однозначно сказать, как поступить в подобной ситуации. Ведь у всех в памяти и недавние катастрофы воздушных судов в районе Игарки, где тоже погибли экипажи и пассажиры – более многолюдные трагедии, там жертвами стали и игарчане. Может быть, стоит установить какой-то общий памятный знак всем погибшим при освоении Севера полярным лётчикам и тем, кто волей случая оказался в тот трагический момент на борту. Или, может быть, стоит изготовить отдельную плиту с именами погибших в авиакатастрофах на мемориале погибших на фронтах игарчан. Но эти фамилии должны быть исторически выверенными.
Если рассматривать вопрос о перезахоронении останков Чернявского и Федотова, то здесь тоже могут быть варианты – либо перезахоронить на городское кладбище, либо во дворе строящейся сегодня в Игарке церкви. Ведь исконно историческим решением на Руси было хоронить знаковых для истории города людей – именно рядом с православным храмом. И если таковыми признало руководство города в 36-ом году лётчика Г.М.Чернявского и инженера И.К.Федотова, разместив их могилы на центральной площади города, то значит, таковыми они должны остаться и для потомков, проживающих ныне в городе.
Фото из интернета с сайта Одноклассники и из архива автора.
