В дореволюционное время вся огромная территория Крайнего Севера, с её населением и богатствами была принесена в жертву колониальной политике царского правительства. Карское море – ближайший и наиболее дешёвый путь Обь-Енисейской тундры и тайги к внутреннему и внешним рынкам, оставалось неосвоенным и пустынным.
Буржуазная наука объявила его «ледяным погребом», где могут плавать лишь одиночные экспедиционные суда и притом не каждый год.
Вековые лесные массивы, полезные ископаемые, рыба, морской зверь оставались нетронутыми. Только хищнически истреблялся пушной зверь, и кое-где добывалось золото. Редкие поселения людей, ведущих полунищенскую жизнь, были разбросаны на этом огромном пространстве. Лучше других жили только попы, чиновники и торговцы, эксплуатировавшие население.
Самым крупным городом Енисейского Севера был Туруханск – административный центр громадного Туруханского края.
Норденшельд так описывает его в своём отчёте 1875 года: «Город производит впечатление большой разрушенной деревни. Его окрестности наполнены болотами и лужами стоячей воды, в силу чего климат в нём нездоровый. Маленькая церковь и одиноко стоящая покосившаяся башня – единственные здания, которые хоть сколько-нибудь могут претендовать на внимание. Всё же остальное, за весьма малыми исключениями, ничего более, как развалившиеся избы и мазанки, большей частью необитаемые. Впрочем, в этом несчастном местечке почта, лавки, кабаки и прочее». (Норденшельд , Экспедиция к устью Енисея, 1875-1876 г.г.)
Октябрьская революция, уничтожившая царизм и капитализм, возродила Север. После изгнания банд Колчака, советское правительство в лице Сибревкома глубоко и всесторонне занялось разрешением проблемы Севера в целом. В 1920 году был организован Комитет Северного морского пути при Сибревкоме (Комсеверпуть), в 1922 году – Управление по обеспечению безопасности кораблевождения (Убекосибирь), в 1923 году – Комитет содействия малым народам Севера (Комитет Севера).
Начиная с 1921 года морские пароходы, сначала в ограниченном количестве, начали ежегодно проходить через Карское море в устье Оби и Енисея. Главным грузом был импорт. В 1923 году против 1076 тонн импорта было вывезено только 24 тонны экспорта. Даже эти небольшие количества были продукцией сельского хозяйства и промышленности, расположенной около линии Сибирской железной дороги. Продукция Крайнего Севера и его богатства оставались мёртвыми.
Поворотным пунктом явился 1929 год. На пустынной протоке Енисея за Полярным кругом впервые послышались звуки топора и пилы. Было положено основание самому северному порту и городу Союза.
Одновременно раздались такие же звуки и во многих северных точках притоков Енисея, на реках Тасеева, Сым, Дубчесс, Кас и Нижней Тунгуске до этого времени известных только географам и отдельным охотникам.
Пилы тысяч лесорубов врезались в девственные таёжные леса. Север готовил свой экспорт, освобождая от него заводы, расположенные по линии железной дороги.
В этом же году Игарская протока впервые стала портом. Здесь встретились морские пароходы со стороны Карского моря и речные пароходы из Красноярска. К игарскому порту руки человека тогда ещё почти не прикасались. Его создала сама природа. Он глубок, свободен от камней и банок (отмелей), прекрасно защищён от ветров всех направлений.
Закончились работы Карской экспедиции. Ушли речные и морские пароходы, каждый в своём направлении. На зиму осталось 200 человек – первое население Игарки.
Дожди лили почти непрерывно. Их сменили густые хлопья мокрого снега. Болотистая почва стала непроходимой для людей и лошадей. На набережной пришлось делать сплошной деревянный настил. Потом завыла вьюга, начались 40-градусные морозы.
Наступили полярные сумерки.
Новые дома плохо держали тепло.
— Встанешь утром, а у тебя волосы к стене примерзли. Стали спать в шапках, — вспоминает о первой зимовке один из старожилов Игарки.
Но ни один день не останавливалась работа. Поднялся ряд новых домов, закончилась постройка первого двухрамного лесопильного завода. Его прямым назначением была помощь новому строительству, но одновременно с этим молодой завод получил и ответственное задание – подготовить первые две тысячи стандартов пиломатериалов на экспорт.
Зима прошла благополучно. Зимовка счастливо избежала двух самых распространённых полярных болезней – цинги и склоки. К 20 июня вновь пришли речные суда. Они привезли три тысячи новых рабочих. Шла напряжённая работа по постройке центральной паросиловой станции и большого механизированного завода № 2.
Дело шло туго. Впервые пришлось столкнуться с вечной мерзлотой особого незнакомого строения.
— Не мерзлота, а слоённый пирог с начинкой из мерзлоты, — в отчаянии говорили инженеры.
— Опереться не на что, — подтверждали техники и десятники.
Вырытый с колоссальными усилиями котлован на другой день оказывался опять заплывшим… Только сплошные цементные «подушки» связали наконец дно и стены котлована. Опираясь на них поднялись столбы будущего здания.
Приходили из тайги и лесотундры кочевники из племени кото или эвенки со своими оленями.
— Зачем, начальник, тайгу портишь? – с упрёком говорили одни…
— Большой базар здесь будет, больно хорошо, — радовались другие…
В ожидании морских пароходов и плотов протока начала принимать вид порта. К берегу прижались тяжёлые морские пристани. На берегу появились первые здания порта.
В этот год Игарка должна была принять и отпустить столько пароходов, сколько не проходило за все предыдущие годы Карских экспедиций, взятых вместе…
Карская экспедиция закончилась благополучно. Все пароходы прошли через Карское море, хотя последние из них и ушли из Игарки в небывало поздние сроки.
На зиму осталось уже две тысячи жителей. Экспортная программа возросла до 7 тысяч стандартов.
Исчезли пароходы. Игарка, теперь оторванная от всех центров тысячекилометровыми расстояниями, развивала лихорадочную работу, чтобы до наступления полярной ночи закончить строительство жилых домов, вытащить для лесопильных заводов брёвна из протоки и завести в безопасное место оставшиеся зимовать баржи и морские пристани.
Наряду с жилыми домами и производственными зданиями появились школы, больницы и детский сад.
В напряжённой работе быстро пролетела зима…
Весеннее солнце разрушало льды Енисея. Приближалась навигация… Первые пароходы должны были привезти новых жителей города, недостающие строительные материалы.
Но сила природы иногда временно торжествует над планами человека… Люди приехали с первыми рейсами речных пароходов, но баржи, где были строительные материалы, разбились на Казачинском пороге. Груз уцелел, но мог уже придти только осенью…
Экспортная программа срывалась, если новый завод не войдёт в эксплуатацию.
— Все остатки гвоздей и железа на завод!.. Ребят послать искать растерянные при предыдущих постройках гвозди!..
Ребята взялись за дело ретиво. Вначале они перерывали щепу и мусор около построенных домов, затем пошли по домам. Из-за недостатка материалов завод всё-таки опоздал. Только самая напряжённая работа могла спасти экспортную программу. В это
трудное время пришёл дополнительный наряд Экспортлеса для покрытия прорыва красноярских заводов…
— Игарцы должны стоять на страже Карской экспедиции… Покроем прорыв красноярцев, — решили игарцы.
Это было выполнено. 7962 стандарта сдали новые заводы.
Молодой северный пролетариат с честью выдержал боевое испытание.
Зимой, когда лес был продан, выяснилось, что по своему качеству, по обработке, он занял первое место в Союзе.
На зиму 1932 года осталось свыше 12 тысяч человек.
Игарка официально и фактически стала городом.
— Игарка будет Сибирским Архангельском, и такую же Игарку надо построить и в низовьях Оби, — решила конференция, обсуждавшая итоги Карской экспедиции.
— «Игарка соединяет Сибирь с Карским морем. Благодаря Карскому морю Енисей течёт на тысячи миль дальше того, чем природа намеревалась это сделать.
Енисей течёт в Балтийское море до Ленинграда, до Гамбурга, до Антверпена, до Роттердама, до Лондона, до Нью-Йорка…
Игарка обеспечит будущность Сибири. Когда мне говорят, что Игарке всего два года, я искренне и глубоко преклоняюсь перед мужчинами и женщинами, которые проявили столько храбрости и гигантской выносливости.
Я был бы слепым, если бы не заметил, что Игарка ещё не отёсана и примитивна и что нужны годы сознательного труда, чтобы развить это место до такой степени, как это желают те, кто первоначально планировал этот город».
Так писал про Игарку 1931 года член английского парламента мистер Маттер, приехавший сюда из Лондона с пароходами Карской экспедиции.
Борис Лавров
Журнал «Техника – молодежи» № 12 за декабрь 1935 года.
Комментарий В.А.Гапеенко
По крупицам собирая материалы по истории Игарки, не могла обойти стороной этот очерк, написанный Борисом Лавровым и снабжённый его же фотографиями и фотографиями Семёна Малобицкого, фотокорреспондента Игарской газеты «Северная стройка». Очерк значим не просто как свидетельство очевидца строительства, но и содержит интереснейшие факты из истории города, ранее никем не упоминаемые. Чего стоит к примеру упоминание о разбивке плотов на Казачинском пороге, или эпизод, как по всем домам и квартирам искали игарцы свободные гвозди. Вместе с тем приведённая здесь фамилия члена английского парламента разнится с ранее известной как Маттерс, что позволяет задуматься, каков на самом деле правильный вариант написания фамилии.
