Пожар. Свидетельство очевидца

В 1956-ом году журнал «Вокруг света» напечатал маленькую заметку под названием «Игарка – самый деревянный город в мире». В ней сообщалось, что не только дома, но и тротуары и мостовые в заполярном городе сделаны из дерева. Это было сущей правдой. Мы, игарские подростки, в то время еще не бывавшие на «материке», как-то плохо представляли себе асфальтовые дороги. Да и зачем они, если так просто взять на комбинате готовые четырехдюймовые доски, подложить лаги и приколотить двадцатисантиметровыми «костылями». Так делались главные улицы, а второстепенные засыпались опилками и древесной щебенкой, для жесткости перемежаемой настланным поперек «макаронником». Излишки отходов лесопиления до строительства ТЭЦ вывозились на многометровой толщины отвалы, которые время от времени самовоспламенялись и подолгу тлели – наподобие горящего торфа, также заполняя окрестности удушливым дымом.

Пожар. Свидетельство очевидца

Пожаров в игарской истории было много. Горело все: жилые дома, учреждения, магазины, склады, кинотеатры, театр, школы… К пожарам как-то привыкли. Привыкли и к тому, что долго – долго эта лихая беда обходила комбинат стороной. Хотя у каждого, кто бывал в главном по пожарной опасности цехе, на складе готовой продукции – его называли «биржей пиломатериалов» — сжималось порой сердце. Проулки были невероятно захламлены. Призывы «увидел доску – подними ее на обочину!» помогали мало. Вкривь и вкось уроненные доски, экспортная мелочь напоминали иногда сложенные для растопки дрова в костре. И в этом смысле рано или поздно должно было случиться то, что произошло 27 июля 1962-го года в очень жаркий совершенно безоблачный день, которому предшествовало, наверное, 10-12 таких же дней.

Я работал в то время дежурным электриком на растворобетонном узле строительного управления «Игарстрой» прямо рядом со строящейся ТЭЦ. В обеденный перерыв, сидя в кузове грузового «газика», вез с базы, которая находилась за Северным городком, электродвигатель для бетономешалки взамен сгоревшего. Примерно на середине дороги из Нового города в старую часть города я вдруг увидел, как над центром биржи поднялся невысокий, словно обрубленный, столб черного дыма. Ветра не было совершенно, и потому столб был строго вертикальным. На моих часах было 13.10. Через пять минут мы были на стройке, и сразу же с шофером бросились к месту пожара. Не помню номера тогдашнего проулка, где все началось, но когда мы туда подбежали, услышали ровный и сильный гул. По одной стороне улицы уже горело с десяток штабелей, и на наших глазах каждые несколько секунд вспыхивали новые. Рядом с нами оказался главный механик «Игарстроя» Вильям Годованник, который тоже растерянно смотрел на пожар. Шланги, наполненные водой, были протянуты вдоль улиц штабелей, но огонь наступал так стремительно, что пожарные с трудом убегали, пытаясь спасти хоть шланги. Больше ничего не оставалось.

Когда прошло примерно полчаса – или минут сорок, огромное пламя вызвало конвекцию, и поднялся ветер, преимущественно в северо-западном направлении. Чем больше загоралось новых штабелей, тем сильнее становился ветер, и тут я увидел картину, которую не забуду никогда. Стоит напомнить, что «круглые» штабеля укладывались так, что содержали большое количество колодцев для вентиляции при естественной атмосферной сущке. Горячий воздух создавал в этих колодцах такую тягу, что штабеля буквально приподнимались от земли и рассыпались в воздухе. А охваченные пламенем верхние, «крышные», доски взмывали метров на двадцать вверх и, вращаясь, словно лопасти вертолета, летели в сторону нового города и Северного городка, пролетая в горячем воздушном потоке более чем километровое расстояние. И никто уже не удивился, когда позже мы узнали, что в Северном городке сгорело 6 только что построенных двухэтажных общежитий для сезонных рабочих, а в «новой» части города исчезло около двадцати крупных двухэтажных зданий – жилых домов, интерклуба, роддома, 12-ой школы, краеведческого музея…

Я пошел на морской причал. Надо сказать, что в этот день в порту были только иностранные суда. Верхним по течению стоял крупный норвежский теплоход серого цвета «Отта». С него был протянут пожарный шланг, лежащий на причале без воды. Говорили, что его соединение не подошло к нашему шлангу. Ниже по течению у причала было небольшое по сравнению с «норвежцем» западногерманское судно «Монровия». Как раз в этот момент оно отшвартовалось от пирса и, не торопясь, отправилось на внешний рейд. На судах, стоящих на рейде напротив причалов, видны были «зеваки», наблюдающие за пожаром, который, впрочем, сюда не грозил добраться.

Пожар в Игарке

Стало ясно, что Старый город, где был тогда и мой дом, не пострадает. Недалеко от тогдашней горбольницы я увидел стоящего на дороге первого секретаря горкома партии Кузьму Андреевича Ахаева. Стихия застала его в этой части города или он успел приехать из горкома – не знаю. Теперь он стоял, глядя на ослабевающее пламя, на руины того, что несколько часов назад было складом первоклассных экспортных пиломатериалов, а теперь с ними догорала и его партийная карьера.

Пожар бушевал несколько часов, и только поздно вечером, около 11 часов мы с группой знакомых ребят попытались пройти в Новый город. Это нам не удалось, так как вдоль всей дороги был сильный дым, здесь и там догорали небольшие уже очаги пожара. Кроме того, мы узнали, что сгорел мост через Медвежий лог – единственная переправа в ту часть города.

Я знаю много упоминаний о пожаре в прессе, в воспоминаниях, но нигде никогда не читал никаких официальных материалов. Никому из тех, с кем приходилось общаться на эту тему, неизвестна официальная версия пожара. Меня настораживает только один факт. Как уже упоминалось, пожар был замечен сразу после 13-ти часов. Стало быть, первичное возгорание случилось минут на двадцать — тридцать раньше. Но в это время — с 12-ти до 13-ти на бирже был обеденный перерыв. Случайность? А ведь в рабочее время дым заметили бы сразу…

Удивительно, но пострадавших, тем более погибших на этом грандиозном пожаре не было. Знаю только один случай с последствиями травмы, полученной от борьбы с огнем. Бывшего моего соседа Павла Медведева ударило спружинившим концом шланга прямо по желудку. В результате развилась злокачественная опухоль, и в феврале 1963-го его не стало.

Ничего не было опубликовано и об ущербе, который понесло государство в результате этого бедствия. Хотя, конечно, ясно, что ущерб этот огромен. Вот косвенное свидетельство из моих наблюдений очевидца, подчеркивающее исключительность этого трагического события. К концу пожара, часов в 8 вечера в аэропорту начали приземляться один за другим самолеты. Сначала из Красноярска, а часов в 11 говорили, что и из Москвы. Мы насчитали – не помню уж точно — то ли 8, то ли 9 самолетов. Никогда тогдашний аэропорт не принимал такого их количества сразу.

Последствия грандиозной беды, которая постигла Игарку в 1962-ом, были очень серьезными. Впервые в комбинате и городе лесопильщиков начали происходить коренные системные изменения – технологические, кадровые, социальные, в результате которых Игарка вскоре утратила статус самого деревянного города в мире и обрела новое дыхание. Тут, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Но это уже другая повесть.

Владимир Григорьев, коренной игарчанин, старожил Игарки, член Союза журналистов России, директор Игарской студии телевидения 1965-1978 годы.

Комментарий В.А.Гапеенко

Не устаю повторять, что игарчане – особая, ни с чем и ни с кем несравнимая, общность людей. Будучи разбросанными по свету в силу разных житейских обстоятельств, они сохраняют верность городу своей юности и становления, ищут сами и готовы поделиться любой информацией о нем со столь же небезразличными к истории и судьбе Игарки людьми.

Таков и Владимир Григорьевич Григорьев, выросший в нашем городе, стоявший у истоков создания студии телевидения в 60-х – 70 годах. Переехав в Новгород, он возглавлял областное государственное  телевидение  «Славия», сам делал передачи,  перед этим был главным редактором новой газеты областного Совета, преподавал телевизионную журналистику в Новгородском государственном университете.

Глава о пожаре в Игарке подготовлена Владимиром Григорьевым для второго издания уже упоминавшейся мной «Летописи Игарского лесокомбината за 80 лет» Германа Петровича Лапина.

Очерк освещает те же события, о которых рассказывала и я («Большой пожар Игарки»), но Владимир Григорьевич освещает события более объемно, чем запечатлела моя память 11-летней школьницы.

К сожалению, Г.П. Лапин умер, судьба второго издания летописи пока под вопросом.
Но, повторюсь, пожар 1962 года – в числе наиболее часто читаемых очерков в моем Блоге, поэтому я и публикую посланные мне Владимиром Григорьевичем материалы.

Читателю будет весьма интересно выстроить все события в один ряд.



Читайте также:

Теги материала:
,
Оставьте свой комментарий

3 комм.

  1. says: энигма

    Удивляет из рассказа (хотя это не к автору) одно: пожарная охрана. Полностью деревянный город, лесопильное производство, высушенная древесина, подобная пороху… Такие факторы, как двухнедельный зной, захламленность проулков, улицы участков биржы вкривь и вкось заставленный пакетами к расстилу. И полное благодушие пожарников. А их права и указания выполняются безоговорочно. Не зря они считаются военизированными. Где их патрулирование и меры предупреждения огня? Особенно в безлюдное время и перерывах. Выглядит по казенному, но как сказать о вопиющем разгильдяйстве? Тем более автор и сам упоминает, что все шло к этому и рано или поздно должно было случиться непоправимое. В общем, как в пословице: пока гром не грянет… и авось пронесет… Не причисляю себя к диванным стратегам, но ведь так очевидно было, что что-то случится при такой аномалии.

  2. says: энигма

    Автором рассказа и очевидцем пожара является В.Г.Григорьев? Или им только подготовлена статья для второго издания? Но, скорее всего, это авторство Г.П.Лапина. Он — живая история города и ЛПК. К большому сожалению, был….

Leave a comment
Leave a comment

Ваш адрес email не будет опубликован.