Если заглянуть в военно-историческую энциклопедию, да сопоставить боевые биографии многих и многих воинов с биографией нашего земляка, гвардии капитана Григория Ивановича Стольникова (ныне покойного), то не найдешь подобного пути. Восемь долгих лет находился на грани жизни и смерти гвардии капитан, почти двадцать восемь тысяч дней, проведенных в смертельных схватках с врагами Отечества; пройдено сквозь огненные смерчи свыше 50 тысяч километров (путь равный длине двух экваторов, без малого). Трижды ранен, дважды контужен, и оставшийся в живых…
Сегодня кому-то названные цифры покажутся астрономическими, неправдоподобными. Кто-то отнесет их на фантазию автора, но! Но для нашего поколения, к которому и принадлежал Григорий Стольников, все те цифры можно и нужно рассматривать, как проявление долга. Святого долга, исполненного многими миллионами наших сограждан. И еще – безграничная любовь к Родине, ставшая тем фундаментом в Великой Отечественной войне, на котором устояла страна. О который расшибли лбы отборные фашистские войска.
Ярким примером, подтверждающим мои слова, станет рассказ о жизненном подвиге Григория Стольникова. И начался он почти шестьдесят лет назад, когда комсомол позвал молодежь на крылья Родины. И вот тогда, в 1937 году, пятеро заозерновских парней, друзей, только что окончивших десятилетку, пришли в военкомат, подали заявления. Заявления с просьбой зачислить в летное училище. Но в летчики они не попали. А направили друзей, как ни странно, в… кавалерию, в Ростовский 110 кавалерийский полк. Но не по нутру показалось то назначение нашим землякам, мол, хвосты крутить не желаем. И попросили высокое начальство определить их поближе к технике. И через несколько дней заозерновцы оказались в артиллерии. А Григория, так как он хорошо разбирался в математике, отправили учиться на младшего командира. Вскоре Стольников успешно закончил школу и стал младшим командиром 45-мм орудий.
А первое боевое крещение наш земляк принял в 1938 году на Халхин-Голе. Три месяца непрерывных боев закалили сибиряка, сделали опытным артиллеристом. И еще он заслужил личную благодарность комбрига Жукова. Затем была финская кампания, где сержант Стольников также принял участие. Вышел срок срочной службы, но Григорий остается на сверхсрочную и в чине младшего лейтенанта получает взвод противотанковых 45-мм орудий.
Уже пахло новой войной, и он с боевыми товарищами в срочном порядке перебазируется поближе к западной границе, под Перемышль – это близ Львова. Здесь и застала его Великая Отечественная война.
Десять суток отбивали артиллеристы массированные атаки фашистов, уничтожили несколько танков. Тяжело было, пришел приказ отступать, правда, от окружения их спасла соседняя стрелковая дивизия, которая прикрывала отход до Канева, что на Днепре. Не знал тогда Григорий Иванович, что ему придется воевать далее в составе той, 339-ой дивизии, которая спасла их от неминуемой гибели. И уже в ноябре 1941 года артиллеристы Григория Стольникова заняли оборону под Наро-Фоминском, что в Московской области. Город несколько раз переходил из рук в руки, но в итоге наши войска, измотав противника, закрепились прочно здесь. А в декабре сорок первого перешли в контрнаступление. И надо же так случиться; когда немцы, теряя людей и технику, начали отступление, Григорию не повезло – он был тяжело ранен. Санитары, вырвав его из-под огня, на носилках вынесли с поля боя. Затем санитарный поезд увез артиллериста в далекий Иркутск. Здесь Стольников и находился на излечении вплоть до августа 1942 года.
— Надо бы тебе отдохнуть, голубчик, — сказал профессор, когда Григория выписывали из госпиталя. – Да нельзя. Такие молодцы нужны фронту. И помолчав, добавил: — Фрицы у стен Сталинграда.
И вот мощный поезд «Феликс Дзержинский» повез сибиряка снова на фронт. Замелькали леса и перелески, реки и речушки, станции. А вот и убогая станция Заозерная – малая родина Григория. Но суровое время не позволило ему ступить на родную землю, повидаться с родителями. Сумел лишь оповестить тех небольшой записочкой, выброшенной из вагона, когда проплывал вокзал.
Первой остановкой воинского эшелона оказалась станция Пенза. Здесь, после боев под Москвой, находилась на отдыхе дивизия Григория. И уже на следующий день дивизия была направлена в город Камышин с задачей занять оборону близ деревни Ерзовка. То было самое опасное крыло обороны Сталинграда. В августе сорок второго враг под прикрытием сотен самолетов танковым ударом решил смять нашу дивизию и выйти к Волге.
— Бои шли с утра до вечера, — вспоминал Григорий Иванович. – Кругом все горело, одним словом, стоял кромешный ад.
Батарея Стольникова уничтожила в этих боях семь немецких танков, много пехоты. Да и наших полегло немало. Нужна была передышка. Первым ее взяли фашисты, чем и воспользовалось наше командование. Передышка, так передышка. Батарею пополнили бойцами, взяли на вооружение более мощные 57-мм орудия и совместно со стрелковым полком перебросили на оборону тракторного завода.
Артиллеристы, пробив отверстия в стенках, выкатили орудия вперед. А враг находился в нескольких десятках метров. Бои шли и днем, и ночью, атаки вражеской пехоты поддерживались танками, авиацией, налеты которой следовали нескончаемой чередой. Атаки пехоты и танков отбивали прямой наводкой своих орудий да гранатами. Наши воины дрались, как львы. Да иначе и не могло быть. Ведь позади них, в заводских цехах, рабочие изготавливали оружие, ремонтировали танки, орудия.
26 сентября 1942 года фашисты предприняли решительный штурм: рушились стены корпусов, сладкий пороховой дым забивал нос, дышать становилось невозможно. Тогда, следуя примеру своего командира, перевязывали рты и носы различными тряпками, смоченными собственной мочой. А команды комбата выполнялись по его жестам, услышать голос в том грохоте было невозможно. К вечеру напряжение боя пошло на убыль, свободнее вздохнули бойцы. Чуть расслабился и Григорий Стольников, и тут же почувствовал острую боль в плече и ноге одновременно. Он медленно опустился на лафет орудия и уже не смог подняться. Вызванные санитары на волокуше оттащили его на берег Волги и сдали на борт катера, переоборудованного под плавучий госпиталь. Тот, умело лавируя и отстреливаясь от висящих над ним «мессеров», вышел на середину реки и взял курс на север. На третьи сутки вместе с другими ранеными Григорий прибыл в Саратов. Здесь медики почти семь месяцев боролись за жизнь сибиряка. И здесь же отчаянный комбат получил свою первую награду – медаль «За боевые заслуги», и звание лейтенанта.
В мае 1942 лейтенант Стольников выписался из госпиталя, и еще на костылях начал обивать пороги военных комендатур города с целью найти адрес родной дивизии. Ему повезло, он нашел ее под станцией Прохоровкой, где вскоре развернется величайшее танковое сражение. В начале июля, пятого числа над полем загрохотало… Даже такому воину, каким был Стольников, испытанному огнем нескольких войн, стало в тот день страшно: иссиня голубое небо вмиг заволокло дымом, померкло солнце, адский гул стоял в воздухе. На батарею Стольникова ползли, как огромные черепахи, фашистские «Тигры», «Фердинанды» и прочие бронированные чудовища. И пропустить их нельзя! И били, били в упор по танкам наши артиллеристы. А те по ним. Один за другим выходили из строя расчеты, и только лейтенант Стольников, словно завороженный, оставался целым и невредимым. Принимал новые расчеты, умело руководил ими… И враг был сломлен, начал отходить. В наступившем затишье подсчитали число танков, уничтоженных батареей Стольникова, — оказалась чертова дюжина – тринадцать! После той битвы Стольникову присвоили звание старшего лейтенанта и наградили орденом Отечественной войны II степени.
Далее боевой путь привел нашего земляка в Брянскую область, под Новозыбково, где батарея старшего лейтенанта Стольникова снова отличилась. На груди сибиряка засиял второй боевой орден – орден Красной Звезды. А на погонах появилась четвертая звездочка. И в чине капитана артиллерии Григорий Стольников прошел с боями Белоруссию и Прибалтику, а в марте 1945 он вывел свои орудия на позицию, с которой начался штурм немецкой цитадели – Кенигсберга.
Здорово «попахали» орудия капитана Стольникова долговременные точки врага. «Аж небу было жарко», — писал он домой. Но и сам не уберегся, снова был тяжело ранен. Когда его привези в дивизионный госпиталь, то врачи установили большую потерю крови. Под рукой крови не оказалось. И операционная сестра Фаина Андриенко отдала воину свою кровь.
Гвардеец был спасен, а вот сердце… было поражено. Любовью. Настигнуто к спасительнице, фронтовой фее. И под победные артиллерийские салюты сыграли Григорий с Фаиной свадьбу. И прошли по жизни рука об руку 48 лет. Вырастили двух дочерей. Оставили добрые воспоминания в сердцах фронтового поколения…
…Стоит на углу Мира и Партизанской, недалеко от кинотеатра «Октябрь», неказистый старинный дом, в котором родился и вырос Григорий Иванович Стольников. Хотелось, чтобы на нем был памятный знак — звездочка, гвардейский знак, артиллерийская эмблема, и короткая надпись под ним о том, что здесь жил гвардии капитан артиллерии Григорий Стольников. И чтобы ребятишки приносили сюда цветы!
И пусть не оборвется эта нить!
Пока такие мальчики, как ты,
Носить цветы к домам усопших будут,
До той поры надеждам нашим жить!
Владимир Амосов, г.Заозерный, Красноярский края
Опубликовано в газете «Голос времени» 29.06.1995, г.Заозерный.
Комментарий В.А.Гапеенко
Сменяются поколения. Даже мой младший брат, увы, уже, наверное, не сможет по фотографиям опознать своих дядей и теть, дедушек и бабушек в юном возрасте. А между тем история нашей семьи – это история государства, и мы не вправе забывать своих предшественников. В новой рубрике «История моей семьи» мне бы хотелось разместить сохранившиеся у меня архивные материалы и успеть написать собственные об отдельных членах нашей семьи. Пусть не обо всех, но хотя бы о тех, чей след не затерялся, о ком упомянуто в книгах, газетных статьях.
Григорий Иванович Стольников – старший из маминых братьев, всего в семье детей было четверо: Григорий, Лидия, моя мама, Елена и Василий. Григорий родился 19 ноября 1918 года. Его боевой путь и история знакомства с женой Фаиной – в очерке, размещенном выше.
Предваряет очерк фото 1940 года. На нем те самые пятеро парней из Заозерного, посвятившие себя защите Родины. На первом ряду в центре Григорий Стольников, крайняя справа с заплетенными косичками — моя мама. Крайняя слева в темном платье с белым воротничком сестра Елена. Маленький мальчик – младший брат Василий, именно он стал кадровым военным, полковником. Его семья живет в Новосибирске.
После войны молодожены Григорий и Фаина Стольниковы обосновались в городе Павлово на Оке, здесь у них родились дочери Галина (1947 год) и Наталья (1950 год). Поразительно, но Наталья была похожа на меня, мы встречались с ней только в детстве. Тогда семьями на лето все съезжались к деду Ивану в Заозерный. Виделись и общались между собой в юности и две Галины – тоже внешне схожие.
На размещенном фото, завершающем публикацию, семья Стольниковых вместе с моим отцом Анатолием Даниловичем Дресвянским, 1966 год.
Мы уже не виделись во взрослой жизни, и я совершенно не знаю, как сложилась судьба моих сестер. В записной книжке у мамы сохранилась лишь дата смерти Григория Ивановича Стольникова 16 августа 1993 года. Мой отец-фронтовик умер в том же году, но несколькими месяцами раньше – 24 января.
