Долгое время работа тыловых тружеников времен Великой Отечественной войны относилась к разряду второстепенных – в тылу не стреляли, не ходили в атаки, не закрывали собой вражеские амбразуры. В тылу работали, но вся тяжелая мужская работа легла на плечи детей, стариков и женщин. Трудно было всем, как солдатам на передовой, так и женщинам в тылу…
…Из далекого 1941 года внимательно смотрит на меня худенькая большеглазая девочка с длинными косами – такой была Лида Стольникова, когда началась война.
22 июня после обеда всех жителей Заозерного собрали на площади. С наспех сколоченной трибуны председатель исполкома зачитал сообщение о том, что сегодня в четыре часа утра на Советский Союз без объявления войны напала гитлеровская Германия. «Помню, что все плакали, — говорит Лидия Ивановна, — плакали так, будто хоронили что-то доброе и светлое».
Уже в конце июня стали уходить на фронт мужчины, получил повестку из военкомата и старший брат Лидии – Григорий. «Все эти четыре года мы со страхом встречали почтальона, — вспоминает Лидия Ивановна. Похоронки носили пачками. До сих пор помню, как голосили женщины, получив вместо долгожданного с фронта письма серую бумажку со словами: «Погиб смертью храбрых…»
Рвалась на фронт и Лидия Ивановна. Вместе с подружками окончила курсы телефонисток. «Обидно было, — говорит она, — девчонок брали на фронт, а меня нет. Принесут мне повестку, приду в военкомат, военком посмотрит на меня и отправляет домой – очень уж я маленькая и худенькая была, наверное, просто жалел».
Еще до войны шестнадцатилетней девочкой начала работать Лидия Ивановна учеником бухгалтера в Сбербанке, в 1943 году после окончания учебы была назначена заместителем главного бухгалтера Госбанка и получила от военкомата броню. Однако, собранная котомка с ложкой, чашкой и кружкой лежала наготове до мая 1945-го, вдруг принесут повестку.
Если на фронте солдаты гибли от пуль, то в тылу людей косил голод. «Самым трудным, — говорит Лидия Ивановна, — было пережить зиму. Голодали все. На работающего выдавали 400 граммов хлеба, иждивенцы не получали ничего. Приходилось всяко: собирали после уборки на полях мерзлую картошку, колоски. Вечером, после работы шли помогать на элеватор – трясли мешки, подметали. За эту работу давали хлопковый жмых. Принесен круг жмыха домой, а он как каменный. Порубишь его топором, расколешь на кусочки, размочишь в воде, добавишь тертой мерзлой картошки и печешь из этого лепешки. Ждали весну, как только появлялась первая зелень, жить становилось чуточку легче. Лебеды и крапивы наелись в войну на всю жизнь вперед».
В средине войны в Заозерном появились первые военнопленные. Пленных немцев отправляли на самые тяжелые работы. «Мы все на них очень злые были, — продолжает Лидия Ивановна, — наших-то на фронте много гибло. Но ругать и обзывать их не разрешали, опасались, что немцы могут восстание поднять».
Несмотря на то, что шла война, заозерновские девчонки недостатка в женихах не испытывали, быстро выскакивали замуж – в Заозерном стояла гужтранспортная часть, а рядом в Солянке – летчики. Выходили девчонки замуж и за пленных, расплачиваясь за любовь комсомольскими билетами и запрещением носить фамилию мужа.
В конце 1944 года вернулся с фронта старший брат Лидии Ивановны, а еще через полгода пришел долгожданный мир.
Лидия Ивановна продолжала работать в банке, а приехав в Красноярск на один из семинаров, познакомилась с Анатолием Даниловичем Дресвянским. 25 декабря 1947 года они поженились. Через два года Анатолий Данилович был направлен на работу в милицию – служил комендантом. Через три года получил новое назначение, теперь уже на Север. 25 августа 1951 года Лидия Ивановна и Анатолий Данилович с двумя дочками приехали в Дудинку. Анатолий Данилович вновь служил комендантом, Лидия Ивановна работала в женском лагере бухгалтером. Сотрудникам запрещалось брать с собой на работу детей, но для маленькой шустрой Галки запретов не существовало, и она убегала в женские бараки лагеря.
«Мама придет на обед, хватится, а меня нет, — подхватывает наш разговор Галина Анатольевна. — Бежит, ищет меня по баракам. Чего только не передумает, пока меня отыщет. Помню, что женщины в лагере кормили меня конфетами и шоколадками. И плакали – дети были у всех».
В 1953 году заключенных стали освобождать, и Анатолию Даниловичу предложили работу на Диксоне. Лидия Ивановна уезжать на Диксон категорически отказалась. А вот в Игарку ехать согласилась – все ближе к дому.
Пятьдесят лет прожила Лидия Ивановна Дресвянская в Игарке. Помнит, как в далеких 50-х годах муж спать ложился с пистолетом под подушкой – в городе каждую ночь стреляли, и сотрудников милиции часто поднимали по тревоге. Помнит, как однажды дети устроили дома грандиозную помывку (баня в то время находилась в старой части города и добраться туда было непросто), вылив в ванну весь запас воды и затопив соседей на первом этаже; помнит, как вместе с мужем шили на руках (швейной машинки не было) пальто для старшей дочери из перекрашенных в бардовый цвет офицерских портянок; помнит, как ругала своих девчонок за то, что те пытались обменять у иностранных моряков щенка на жевательную резинку (наши дворняги пользовались у скандинавов повышенным спросом) – «не смейте позорить отца»; помнит пожар 1961 года, да много еще чего помнится…
Здесь в Игарке выросли дети и внуки Лидии Ивановны, подрастают правнуки. День Победы в этой семье – двойной праздник. 9 мая, через шесть лет после Победы у Лидии Ивановны и Анатолия Даниловича родилась дочь Валентина. 9 мая по уже сложившейся традиции вся большая семья Дресвянских соберется в уютной однокомнатной квартире Лидии Ивановны. Первый тост, как водится, поднимут за Победу, второй – за отца, третий – за дочь. И снова улыбнется Лидия Ивановна, слушая щебетунью-правнучку Юльку: «Бабушка, а ты живи долго-долго. Знаешь, нам всем вместе так хорошо».
Елена Терехина
Напечатано в газете «Игарские новости» 8 мая 2003 года.
Комментарий Гапеенко В.А. – Как быстро летят годы. Фото выше сделано за месяц до смерти отца, в 45-летие свадьбы родителей. Когда писалась статья о маме, ей исполнилось 80 лет, отца не было уже в живых десять лет. Теперь уже ушла в иной мир не только она, но и моя старшая сестра Галина, еще раньше мой муж Владимир. По иронии судьбы мама умерла в День рождения моей дочери Алены – 15 сентября, а Галка – в очередную годовщину свадьбы родителей – 25 декабря.
Выросли и обзавелись своим потомством наши дети. Алена, как и ее бабушка, работает главным бухгалтером. Так же, как и бабуля, любит щелкать семечки – врожденная привычка у сибиряков. Ее сын назван Григорием, как и старший мамин брат – участник войны. Правнучка Юленька, которая на этом фото сидит у бабушки на коленках, — окончила институт, недавно получила повышение по службе. Только по фотографиям знает прабабушку моя внучка Сашенька.
В семье Александра и Александры Дресвянских — одного из сыновей моего младшего брата родилась девочка по имени Лидочка. Но мама моя о своей тезке-правнучке уже не знает.
Она прожила тяжелую жизнь. Не обо всем упомянуто в этом юбилейном газетном очерке. Может быть, и решусь рассказать о том, что она несколько лет провела в заключении: «От тюрьмы и от сумы – не зарекайтесь!», но позднее.
Три последних года жизни мама уже не поднималась с постели. Ухаживающая за ней сестра, медик по образованию, решилась на переезд в Красноярск. Мы все убеждали маму, что так будет лучше и для ее здоровья. Но она не смирилась с отъездом из Игарки, где был похоронен ее любимый супруг. В первую же ночь на теплоходе, увозящем ее с Севера, она умерла. Из Туруханска на катере, предоставленном нам моими коллегами по работе, мы вернулись с мамой обратно. Такого штиля на реке, такого не характерного для осени яркого сентябрьского солнца я ранее не наблюдала. Мы с сестрой, как и обещали, положили ее рядом с отцом…
Этот рассказ про мою бабушку, замечательнейшего человека. Время не лечит…