Имя Валентины Петровны Остроумовой знакомо тем, кто всерьёз занимается изучением истории нашей многострадальной Родины. Эти люди знают подробности её биографии, созвучной с судьбами поколений ярко и быстро сгоревших в пламени революции, в борьбе за построение нового социалистического государства.
В своё время Остроумова была хорошо известна не только в тех городах и районах Советского Союза, где ей довелось работать, — в Москве, на Алтае, в Сибири, Игарке, Тулуне и Данилове-Ярославском, но и за границей, благодаря её работе на международных конференциях в Генуе (1922 год) и в Лондоне (1920 и 1924 годы).
Вот как описывает её портрет во времена генуэзской конференции журналист итальянской газеты 25 апреля 1925 года.
«Мисс Остроумова официально является секретарём русской делегации. На самом же деле она скорее секретарь Чичерина, чьи речи, депеши и приказы она записывает как стенографистка чаще, чем всей делегации.
Остроумова — совсем молодая; ей только 22 года, но выглядит она намного моложе своего возраста. Её волосы подстрижены на мужской манер, по русскому обычаю. Но несмотря на короткую стрижку, они всё же топорщатся. Только чёлка на лбу более или менее послушна. Лицо у неё типично русское: вздёрнутый нос с широкими ноздрями, пухлые губы, крупные крепкие зубы, небольшие карие глаза, слегка раскосые и довольно задорные, но в то же время в них отражается по-мужски твёрдый характер, что накладывает заметный отпечаток непреклонности на её свежее девичье лицо. Одевается она просто, как это делают все, у кого нет лишнего времени, чтобы тратить его на такие вещи. Белая блуза с отложным воротничком, длинная тёмная юбка изящно облегает тонкую фигуру этой легендарной юной леди».
Замечательное портретное описание. Всё же, прежде чем рассказать о найденных новых документах о ней, напомним некоторые подробности её биографии.
Валентина Петровна Остроумова родилась в селе Лучки Астраханской губернии 10 февраля 1898 года в семье потомственного дворянина Петра Фёдоровича Остроумова и его жены Анны Ивановны, урожденной Юстовой.
Потомки говорят, что дворянство Остроумовых было «выслужено» беспорочной службой царю и отечеству где-то в пятом или шестом колене. А собственное, сословное происхождение Петра Фёдоровича — из духовенства — прослеживается до середины XVII века…
До недавнего времени биографы по неизвестной мне причине опускали подробности семейной истории: как с берегов Азовского моря семья оказалась в Архангельске. Сама же Валентина Петровна в своей автобиографии, написанной в Игарке 29 августа 1935 года, так описывала эти события.
«Отец, переменивший до десятка профессий от почтового чиновника до околоточного пристава, перед войной (мой комментарий – имеется в виду первая мировая война) был арестован царским правительством, осуждён и посажен (за какие-то нарушения по службе), бежал из тюрьмы и прошёл в дьякона, а потом в попы. После ареста отца я воспитывалась старшей сестрой учительницей (всего в семье было 11 детей), которая помогла научиться машинисткой, а потом стенографии. Образование имею 2 класса прогимназии, сдавала самоучкой за 7 класс гимназии. После революции пыталась учиться в педагогическом институте и МВТУ, но после нескольких месяцев учёбы выбывала из-за активного процесса туберкулёза.
С 12 по 16 год зарабатывала уроками и машинисткой. С 16-го года по 24 стенографисткой».
Надо заметить, что в «то время Валентина не занималась политикой и у неё не имелось никаких установившихся политических убеждений. Но были симпатии к людям труда, участь которых она разделяла и прекрасно понимала. А развитие революционных событий вселяло надежды на благотворные изменения в жизни».
Так написал о ней в книге «Вдохновлённая революцией» английский коммунист А. Ф. Ротштейн. – «В 1917 году (после Февральской революции) Остроумова вступила в профсоюз работников просвещения.
Когда произошла Октябрьская социалистическая революция, чиновники всех рангов, включая и стенографистов, встретили её саботажем. Остроумова вместе с несколькими молодыми стенографистами (их было человек пять), «плывя против течения среди стенографов», как она однажды выразилась, добровольно пошла работать во Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет (ВЦИК), а вскоре и в ЦК РСДРП (б)».
Сама же она в автобиографии написала скромнее: «После октябрьской революции с небольшой группой стенографов (4 человека) стала работать с большевиками, и с начала 1918 года во время перевода правительства была переведена из Петрограда в Москву, и работала в ЦК партии, в Совнаркоме, ВЦИКе. В конце 1919 года в Замоскворецком районе в Москве была принята в партию, но ввиду того, что во время поездки по колчаковскому фронту захворала сыпняком, оформлена была в январе 1920 года».
Все первые годы революции имела счастье работать непосредственно с Владимиром Ильичом и товарищем Сталиным. Выполняла всё время секретарскую и стенографическую работу. Партийную работу (по совместительству) выполняла с 21 года, сначала женоргом, а потом агитпропом по отдельным предприятиям, куда прикреплял Райком».
Так, с самого начала пролетарской революции, девушке довелось общаться с теми, кто возглавлял борьбу трудящихся против эксплуататорского строя.
Причём, не просто общаться. Совсем недавно стал известен факт, что Валентина в небольшой группе приближённых была сфотографирована у гроба Владимира Ильича Ленина в Колонном зале Дома Союза, вероятно, до начала официального пятидневного прощания с ним.
Об этом снимке поведала племянница Валентины Петровны – Эльмира Аширова, в семье которой хранилось это фото. Эльмира же переслала мне и документы, речь о которых пойдёт ниже.
Как мы помним, на официальной фотографии были запечатлены только Феликс Эдмундович Дзержинский и Климент Ефремович Ворошилов.
И факт присутствия Валентины Петровны, будущего первого секретаря Игарского ГК ВКП (б), кстати, единственной из женщин на этом снимке, говорит о крутом переломе в дальнейшей её биографии. В течение всего 1924 года она работает ответственным секретарём в комиссии при ВЦИК по похоронам и увековечиванию памяти В. И. Ленина. А затем, как она пишет в автобиографии: «С конца 1924 года по сегодняшний день непрерывно на партийной работе: несколько лет агитпропом Окружкома и после уничтожения округов, — секретарём РК. Участвовала в выборных профессиональных и советских работах. Пока была в Москве, была председателем сначала Союза, а потом секции стенографов, членом правления Московского Губернского Комитета Совслужащих.
За время поездок за границу изучила английский язык: читаю, пишу, объясняюсь».
Так совсем юная, молодая женщина, как видим, начинающая на технических работах, становится руководителем.
Работа её в качестве первого секретаря Игарского городского комитета коммунистической партии и по совместительству начальника Игарского политотдела Главсевморпути была непродолжительной, но, как показала история, самой эффективной на посту руководителя ещё строящегося заполярного города. Согласно командировочному удостоверению, подписанному секретарём ЦК ВКП (б) Кагановичем 10 февраля 1935 года она была командирована в Игарку, куда ей следовало прибыть 15 марта 1935 года.
Некоторые подробности работы Валентины Петровны в Игарке мною и другими исследователями освещались довольно подробно. К счастью в моих архивах есть множество материалов – её выступления в газетах и журналах тех лет, зарубежных изданиях.
«В Игарку устремляются разного характера потоки людей. Туда едут люди высокоидейные, типа секретаря горкома и начальника политотдела Валентины Петровны Остроумовой, заражающей всех своим пылом, кипучей энергией и вечной неизменной бодростью. В Игарку направляются романтики, желающие на практике реализовать свои мечты о заполярной экзотике. В Игарке оседают временно или надолго люди, стремящиеся к хорошему заработку. Среди этой категории попадаются и элементы, гоняющиеся просто за «длинным рублем». Наконец, в Игарке оседают трудпереселенцы и их семьи, большинство из которых здесь впервые приобщается к честному, не эксплуататорскому труду. Все эти категории, различные между собою как по мотивам их приезда сюда, так и вообще по своему идейно-политическому уровню, — люди высоко активные. Вообще человек, поднимающийся с насиженного места, чтобы поехать в далекое Заполярье, уже этим самым доказал, что он не принадлежит к породе заспанных или мокрых куриц», — так образно описал население Игарки журналист М.Н.Бочачер в очерке «Игарка» (журнал «Советская Арктика» № 6, июнь 1936 года).
Ознакомившись с городским хозяйством и понимая, что без значительной поддержки Кремля быстро исправить сложившуюся ситуацию невозможно, Валентина Петровна обращается с письмом к руководителю страны. Ныне его текст, хранящийся в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) в фонде 558, так называемом личном фонде И.В. Сталина, доступен для чтения.
«Дорогой товарищ Сталин!
Может быть, Вы помните меня, стенографистку ЦК первых дней революции, по фамилии Остроумова? (Вы ещё подарили мне свою книжку «Об основах ленинизма» с надписью «Остроумовой – от автора, чтоб ей подохнуть!!!)
Я это ваше «задание» не выполнила…и уже 12-ый год на партработе, сейчас секретарём горкома заполярной Игарки.
Сейчас у меня к вам большая просьба: примите минуты на три рабочую делегацию Игарки (три человека).
Совнарком нас вызвал с докладом об Игарке. Мы (предс. горсовета и я) захватили с собой трёх рабочих ударников, которые пять лет тому назад рубили тайгу на том месте, где сейчас 12-тысячный город.
Рабочие сделали и привезли Вам макет постоянных морских причалов, которые выстроены в нынешнем году, в полярную ночь, в морозы 60 градусов, досрочно и дешевле против намёток Москвы и электрифицированную карту енисейского севера.
Мы знаем, как Вы заняты, но мы очень просим – уделите несколько минут заполярникам – это зарядит нас на годы!
В.Остроумова»
Из текста письма следует, что в юные годы Сталин и Остроумова находились в приятельских отношениях. И об этом свидетельствует сделанная им надпись на брошюре, основанной на лекциях, прочитанных им в Свердловском университете в 1924 году.
Записка написана во время поездки Остроумовой и группы игарчан в Москву. Кроме В.П. Остроумовой, в делегации Игарки были: председатель городского Совета И.В. Брилинский, заведующий биржей пиломатериалов З.Е. Горшков, сменные мастера лесозавода № 1 В.А. Сафонов и лесозавода № 2 — А.Г. Бобылев, заведующий городским клубом И.А. Быстров, редактор газеты «Северная стройка» М.Я.Вигалок.
Известно, что сам Сталин делегацию Игарки в июле 1935 года в своём кабинете не принимал. Однако, их приняли на не менее высоком уровне — глава государства Михаил Иванович Калинин (в то время должность именовалась как — председатель ВЦИК — Центрального исполнительного комитета СССР), председатель правительства Данил Егорович Сулимов, руководитель высшего органа профсоюзов Николай Михайлович Шверник, председатель Госплана Валерий Иванович Межлаук, председатель правления Центросоюза Исаак Абрамович Зеленский, народный комиссар финансов Г.Ф.Гринько и министр лесной промышленности Лобов. Появился и итоговый документ – Постановление Совета народных комиссаров РСФСР № 764 от 25 июля 1935 года «О работе Игарского городского Совета в области хозяйственного и культурного строительства». Обо всём этом подробно я уже писала.
По возвращению в Игарку, видимо, эта поездка вдохновила молодого руководителя-женщину ещё раз обратиться напрямую к вождю. Хотелось поделиться и радостным – что удалось сделать после визита в Москву, и сокровенным – а вдруг приедет, ведь кто-только не успел посетить наш город в его первые годы. И не побоялась большевичка задать лидеру страны вопросы, когда вновь в работе возникла сложная ситуация.
«Дорогой товарищ Сталин!
Мы, влюблённые в свою Игарку, очень хотим, чтобы Вы взглянули, как мы живём за полярным кругом. Может быть, когда-нибудь осуществится наша мечта, что самолёт снизится с Вами над Енисеем — ну хотя бы на часок…- и мы сумеем показать вам Игарку в натуре… А пока мы посылаем Вам альбом Игарки, смастерённый нами по мере сил и заполярных возможностей. Он, конечно, не очень красив и изящен, но отражает Игарку хорошо. (Мой комментарий – к сожалению, Альбома в государственный архив не поступило). Он отражает нашу борьбу за «осёдлость», за создание таких условий и обстановки жизни, чтобы люди жили и работали за полярным кругом постоянно и нормально, так же, как в любом другом уголке Союза; он отражает, что наша жизнь в Игарке, уже и сейчас не менее полна, красочна и содержательна, чем в любом другом месте Союза. (Мой комментарий- подчёркнуто Остроумовой в оригинале письма). Мерзлотность мы побеждаем, по улицам бегают автомобили, не хуже, чем в Москве; трёхэтажные и каменные здания стоят и никуда не проваливаются (как пророчествовали маловеры); хорошо удобренная эта «мерзлотность» прекрасно родит корнеплоды, ячмень, кольраби, картошку (не говоря уже о парниках, откуда любой игарец получает круглый год зелёный лук и четыре месяца в году – редис, помидоры и огурец). В общем, перед напористостью большевиков отступает даже мерзлотность…
Статистика показывает повышенную деторождаемость в Игарке, а это прежде всего доказательство хорошего климата. «Танцующая молодёжь», «Дети в школе» — всё это в основном переселенческое, уже по 6 лет живущее в Игарке; молодняк уже просто не помнит ни Украины, ни Кавказа. Между прочим, с этим «спецпереселенческим вопросом» у нас есть порядком неясностей. Возможно, что я, как секретарь горкома, и ошибаюсь. Вот, например, у нас недавно на бюро был такой спор: может ли член партии, или комсомолец жениться на восстановленной в правах… Конкретный случай: мастер лесозавода коммунист Баронин (25 лет) женился на 20-летней ударнице этого же завода; она – восстановленная в правах (приехала лет пять тому назад с отцом – высланным кулаком) за ударную работу. Покуда я была в отъезде, на периферии, секретарь парткома завода, узнав о женитьбе Баронина, поставил ему ультиматум: или развестись с «чуждым элементом», или сдать партбилет. Баронин, конечно, сделал первое. Когда я вернулась и разобрала заявление Баронина, я сказала, что секретарь не прав, что она уже не «чуждый элемент» раз восстановлена и ударница. На бюро ГК я не нашла полной поддержки в этом вопросе, ряд членов бюро (особенно начальник НКВД) так и остались со своим мнением, что восстановление «чуждость» не снимает. У нас на 15 тысяч жителей 70 процентов спецпереселенцев, и, по-моему, наша основная обязанность перековать, перевоспитать этих людей, сделать именно из «чуждых» не «чуждых». А раз так, почему их детей не принимать в пионеротряды – остаются вне организации 90 процентов школьников, почему кой кого из лучших ударников, отличников не взять даже иной раз на торжественное заседание горсовета и так далее. По сравнению с Беломорстроем и Норильском у нас трудность в том, что там знают только одних лагерников, а у нас 3 категории «массы»: спецпереселенцы, восстановленные и вольные. Разница между «восстановленным» и вольным та, что первый не может никуда уезжать из Игарки. И вот мы должны свою политмассовую, да и бытовую работу, приспосабливать по этим трём руслам. Потом – тоже вопрос – можно ли разрешать «восстановленным» жить вольно в городе (а не в спецпереселенческом участке). Я отвечаю – можно и нужно. Ребята в Бюро опять сомневаются: «нет ли уклона»…
* * *
Конечно, я понимаю, что с точки зрения больших общегосударственных дел эти вопросы – мелкие. Но может быть Вы скажете, товарищ Сталин, только два слова: «уклон» у меня или правильное понимание обстановки???
Простите за «не вполне этичную» картинку на последней странице… но что же делать: показ купающихся очень важен для доказательства нормальной жизни, а трусиков «нема». (Мой комментарий – видимо, речь идёт о снимке из альбома купающихся в протоке ребятишек).
Если Вы найдёте время, просмотреть наши карточки – для нас это будет большой радостью и наградой за работу на Севере. Но как только мы об этом узнаем?
С сердечным приветом от всех большевиков партийных и непартийных Игарки – Валентина Остроумова.
10.Х.1935 г.
Г.Игарка».
Первая же мысль после прочтения письма (а мы уже знаем судьбу женщины и её трагический конец) возникает следующая: какая же смелая женщина! Отважиться не просто обратиться к наиглавнейшему человеку в стране, но и открыто встать на защиту тех, кого официальные власти считали изгоями. Это значит, пойти против политики партии. Сильная женщина.
Недаром побывавшая в то время в Игарке американская журналистка Рут Грубер в своей книге «I went to the Soviet Arctic» («Я была в Советской Арктике») главу об Остроумовой назовёт «Igarka’s Stalin is a woman» — «В Игарке Сталин – это женщина». Книга выйдет в Лондоне и Нью-Йорке в 1939 году.
Недолго проработала Валентина Петровна Остроумова в Игарке – с марта 1935 по апрель 1937 года. Её биограф А.Ф.Ротштейн со слов сына Валентины Андрея писал, что 23 мая 1937 года она вместе с семьёй уехала из Игарки. С семьёй – в Игарке вместе с ней жили девятилетний сын Андрей и трёхлетняя дочь Екатерина.
Остроумова у игарцев оставила о себе добрую память, которая жива и у современных горожан.
Когда в сентябре 1935 года в Игарку приехал академик Отто Юльевич Шмидт, начальник Главного управления Северного морского пути при Совете Народных Комиссаров СССР, его встречали дети с корзинами цветов, огурцов, редиски и помидоров, выращенных здесь же, за Полярным кругом. На снимке рядом с О.Ю. Шмидтом В.П. Остроумова.
Именно при ней город приобрёл цивилизованный облик, будучи обустроен не просто бараками для рабочих, а двухэтажными деревянными домами необычной архитектуры. При ней на лесокомбинате было завершено строительство трёх постоянных глубоководных причалов длиной в 315 метров. Построенные причалы дали возможность бесперебойно обслуживать Карскую экспедицию. В 1936 году начато строительство 13 объектов площадью 22 тысячи 406 квадратных метров, в том числе новая школа, поликлиника, гостиница, совпартшкола, кинотеатр, детсад, ясли, хлебозавод, водопровод.
Значительные работы были проведены по благоустройству города: начато строительство деревянных мостовых и тротуаров, высажены первые 50 деревьев.
По Енисею начали осуществляться лоцманские проводки морских судов от Сопочной Карги до Игарки, выполнен промер и топографическая съёмка отдельных участков реки.
В декабре 1935 года на два месяца раньше планового срока открылась авиатрасса Игарка- Дудинка, становятся регулярными рейсы в Красноярск. Сама Остроумова получает удостоверение пилота и садится за штурвал самолёта. В Игарке открыт гидропорт как Авиагидробаза Енисейской Авиалинии, управление которой находилось в Красноярске. Аэрографическая экспедиция Ведерникова завершает прокладку постоянных авиатрасс из Игарки к городам и поселкам Таймыра.
Осуществлены первые радиотелеграфные связи Красноярск-Игарка, Игарка-Москва. Открыта телефонная связь с Москвой. Телефонная связь, соединившая Игарку с портом Дудинка, расположенным в 250 километрах вниз по Енисею, была установлена также по инициативе Остроумовой.
В состав советского торгового флота вступает лесовоз «Игарка».
На Предивинской судоверфи под Красноярском для Игарского рыбозавода строится изотермическая баржа, позволяющая в трюмах перевозить мороженую рыбу.
Город Игарка получил два грузовика «ГАЗ-АА», и 1 «ЗиС-5» и один легковой автомобиль. Построен мост через Медвежий Лог.
Игарку посетил ученый-мерзлотовед М.И. Сумгин М.И. По его инициативе при Академии Наук СССР создаётся бригада по изучению вечной мерзлоты, которая осуществляла методическое руководство исследования многомёрзлых пород. В мерзлотной станции создана подземная лаборатория.
В июле 1936 года в Игарку из Москвы прибывают солисты Большого, а затем и Малого театров. На следующий год в городе открывается Первый Заполярный драматический театр имени В.Н.Пашенной – единственный за Полярным кругом.
20 апреля 1936 года в Москве на Х съезде ВЛКСМ восемьсот комсомольцев Игарки представляет секретарь горкома Клавдия Михалёва. Выступая перед делегатами, она говорит, что в Игарке 10 школ и 3 тысячи учащихся. Среди директоров школ – половина – комсомольцы.
Комсомольцы Игарки пишут письмо в сражающуюся с фашизмом Испанию и принимают решение ежемесячно отчислять одну четверть дневного заработка в фонд борьбы. А школьники Игарки, получив одобрение великого русского писателя А.М. Горького, начинают работу по написанию уникальной коллективной книги «Мы из Игарки».
2 апреля 1936 года погибли в авиационной катастрофе при выполнении рейса Дудинка – мыс Нордвик на самолете П-2 полярный летчик Григорий Максимович Чернявский и инженер «Нордвикстроя» Иван Константинович Федотов. С подачи Остроумовой принимается решение о их захоронении на площади рядом с городским Советом. Решение аналогичное тому, что главная площадь страны после 1917 года становится местом погребения государственных, партийных и военных деятелей Советского государства, участников Октябрьской революции.
В Игарке впервые открыта городская Доска Почёта. На неё занесены заведующая школой М.А. Коротеева, бригадир плотников Д.Т.Вересов, актриса театра Е.М.Юровская, инженер Е.Н. Деспотули, слесарь-инструментальщик С.Д.Лыткин, токарь Г.Э.Вилуп, мастер ЛПК Т.Г.Чигарёв, врач Л.К.Паршина.
Был ли кто-нибудь из них бывшим спецпереселенцем нигде не указано. Как не сохранилось и ответа Сталина на письмо члена партии В.П.Остроумовой.
В «Енисейском энциклопедическом словаре» в завершающих предложениях статьи о ней сказано: «В 1937 году репрессирована». И это не совсем верно.
Валентине Петровне пришлось некоторое время лечиться в подмосковном санатории. А затем она приступила к работе в качестве члена коллегии Народного комиссариата социального обеспечения. А затем знакомый ей по Заполярью лётчик Василий Молоков устраивает её начальником секретариата Управления гражданского воздушного флота. Однако, болезнь не отступала. И она вновь оказывается в санатории вместе с детьми. Во время одной из поездок в Москву Остроумова попала в автомобильную катастрофу, получив тяжёлое ранение головы осколками стекла.
Когда она наконец вышла из больницы, состояние её здоровья было настолько плохим, что она начала ожидать худшего. Она отвезла детей в небольшой городок Усмань Воронежской области, поручив уход за ними знакомой ей пожилой женщине.
Москва 1937 года разительно отличается от той, что она привыкла видеть во времена своей юности, приездов в столицу в командировки из Игарки. Разумеется, что с каждым днём она узнает об увеличивающемся количестве арестов знакомых и друзей, даже из числа тех, с кем работала в высших органах власти.
Так уж устроен женский организм, что не поделиться тем, что переполняет тебя, невозможно. В один из дней она идёт к своей подруге – жене всесоюзного старосты М.И.Калинина — Екатерине. Боевые подруги. Вместе когда-то они были на фронтах гражданской войны, сохранялась дружба и в последующие годы. Встретились, поговорили, отвели душу. Сталину дали заслуженную характеристику: «Тиран, садист, уничтоживший ленинскую гвардию и миллионы невиновных людей». Вскоре обеих арестовали. Сидевшая впоследствии в одной камере с Валентиной Петровной жена Николая Ивановича Бухарина Анна Ларина в точности передала слова Остроумовой о Сталине в своих мемуарах.
С присущей Остроумовой честности и правдивости во всех делах и поступках, она и на допросе подтвердила, что разговор такой между подругами был, характеристику вождю она дала именно такую. Подруги были осуждены за контрреволюционную деятельность (ст. 58-6, 58-11 УК РСФСР).
Екатерина Ивановна Калинина (Лорберг) была осуждена Военной коллегией Верховного Суда СССР 22 апреля 1939 года и приговорена к 15 годам отбывания в трудовых и исправительных лагерях с лишением гражданских прав на пять лет. Находилась в заключении по 14 декабря 1945 года, освобождена незадолго до смерти мужа. А после его смерти отправлена в ссылку.
«Официальная реабилитация заняла ещё восемь лет, когда она получила документ, в котором говорилось, что «не было никаких доказательств её антисоветской деятельности», — написано в её биографии в Википедии.
Валентина Петровна Остроумова была приговорена Военной коллегией Верховного Суда СССР к высшей мере наказания 16 марта 1940 и на следующий день расстреляна.
Известно, что Калинин обратился к Сталину с просьбой о помиловании жены лишь в 1944 году накануне предстоящей ему смертельно опасной хирургической операции. Вступился ли отец детей Остроумовой за любимую женщину, документальных подтверждений нет.
С 1921 по 1953 год за контрреволюционные преступления, по подсчётам МВД СССР, было осуждено 3 777 380 человек, в том числе приговорены к высшей мере наказания 642 980 человек.
После расстрела тело В.П. Остроумовой было кремировано в крематории Донского монастыря. Прах высыпан в общую яму. Реабилитирована 29.09.1956 Военной коллегией Верховного Суда СССР.
Сын Остроумовой Андрей автору книги «Вдохновлённая революцией», многие годы знакомому с героиней повествования — А.Ф.Ротштейну в период его работы над книгой писал: «Мать просила бабушку Касьянову присмотреть за нами и вырастить нас, если она умрёт. Мне же мать сказала, что я должен, когда вырасту, сделать всё возможное, чтобы «поставить Катю на ноги» (девочке исполнилось тогда три года)».
Дети Валентины Петровны жили у А.И.Касьяновой до её смерти в 1943 году, а потом были определены в детский дом. Здесь они получили хорошее воспитание, по окончании школы поступили в высшие учебные заведения. «Оба они инженеры и работают на ответственных должностях» — так написано на последних страницах книги о их матери.
Фото из интернета и книги А.Ф. Ротштейна «Вдохновлённая революцией», 1978, Москва, «Московский рабочий»: делегация Игарки на приёме у М.И.Калинина, Москва, Кремль, 17 июля 1935 года; фото с обложки журнала «Вопросы стенографии» №3/5, Москва, 1924 год, где некоторое время В.П.Остроумова работала редактором; у гроба В.И.Ленина, Остроумова – в центре; этот же снимок официально публикуемый; фрагменты двух писем И.В.Сталину от Остроумовой; О.Ю.Шмидт в Игарке, 1935 год, рядом с ним начальник Политотдела ГУСМП, секретарь Игарского ГК ВКП (б) В.П.Остроумова; Е.И.Ротберг (Калинина) и В.П. Остроумова; В.П. Остроумова.
Который раз, прочитав такие материалы, хочется сказать: Эх, какие же великие духом люди жили в Игарке… Спасибо за эту статью.