Главный инициатор Второй мировой войны Адольф Гитлер родился 20 апреля 1889 года в деревне Рансхофен в Австро-Венгрии. Некоторые из учёных, специалисты по ономастике, считают, что значение его фамилии переводится как «смотритель», либо «лесничий». Мирная профессия. Но Гитлер стал военным преступником, виновным в гибели миллионов людей не только в Европе, и не только солдат, но и гражданского населения.
2 апреля 1920 года в глубине Сибири, в Иркутске в семье латышки Марии Виндже и её русского мужа Василия родился мальчик – долгожданный первенец и единственный сын. По настоянию матери мальчика назвали Адольфом в честь её погибшего старшего брата. А фамилия новорождённому досталась от отца – Вахмистров – военная, скажем так, фамилия. Но мальчик мечтал о другом – и стал геологом. Работал в геологоразведочной партии на реке Сухая Тунгуска в Туруханском районе. На воинском учёте состоял в Игарском военкомате. Хотя в самой Игарке так ни разу и не был. Но, как краевед, внёс значительный вклад в её историю, обосновав происхождение имени города. Но это он сделал уже в послевоенные годы.
Не знаю, начал ли юноша стыдиться своего имени, или нет, когда его кровожадный немецкий тёзка понёс в польские, французские, славянские семьи смерть и горе. Настал черёд и Адольфу Вахмистрову встать на защиту Родины. Под Москвой пути двух Адольфов сошлись отнюдь не по мирному поводу. Немцы рвались к Москве, и Гитлер считал, что уже к началу зимы 41-го его войска будут победно маршировать по Красной площади. Останется ли Москва столицей русского государства, и будет ли существовать первое советское государство в целом, осенью 1941 решали сибиряки.
В официальной хронике Великой Отечественной войны началом битвы за Москву считается 30 сентября 1941 года.
«Чем ближе к фронту, тем строже люди, посёлки, города, — писал в своём дневнике едущий на фронт игарский учитель литературы, а ныне политрук Михаил Марков. – Уже давно мы маскируем окна вагонов. Но по-прежнему звонко и весело звучат песни. Слова и музыку написали сами бойцы, поэтому пели с особенным усердием:
Друзья-сибиряки! Припомним наши были.
Врага громили ночью мы и днём.
Мы били Колчака. Мы белофиннов били.
И вдребезги фашистов разобьём.
На один из московских вокзалов прибыли ночью. Ни одного огонька во всей столице. В эти дни воздушные пираты особенно рьяно прорывались к Москве, чтобы бомбёжкой мирных домов вызвать панику. Но паники не было. Москвичи трудились, засучив рукава, сжав зубы, по 48 часов не отходили от станков. Они были спокойны, москвичи». («Из фронтовой тетради политрука Михаила Маркова», сборник «Красноярцы – герои Великой Отечественной войны. Документы и письма с фронтов Великой Отечественной войны 1941-1945 годов», Красноярское книжное издательство, 1959 год, стр.29-30). См. очерк «Путь на Запад».
В июле 1941 года на фронт был призван и Адольф Вахмистров. Хотя мобилизован он был в Красную Армию из Казахстана, где в это время находился в командировке, по всем документам, он оставался числиться «игарским» призывником. Путь лежал на Москву.
На коротких остановках эшелона из Казахстана ехавшие в нём новобранцы жадно ловили сводки с фронта. Ещё была жива уверенность в том, что враг будет разбит, война будет недолгой, а победа скорой.
Конечно, положение в столице было гораздо сложнее, чем описывал в своём дневнике ситуацию политрук Михаил Марков. И воинская биография Вахмистрова оказалась длиннее, чем думалось геологу под стук колёс идущего на Запад поезда.
Враг рвался к столице нашей Родины Москве, город бомбили. Через месяц после начала боевых действий 22 июля фашистские бомбардировщики впервые осуществили массированный воздушный налёт на столицу. Спустя два дня повторили бомбардировку, сбросив внушительный груз фугасных и зажигательных бомб. Ситуация складывалась угрожающая. Многих горожан, студентов, молодежь мобилизовали на строительство оборонительных сооружений. Молоденькой девчонкой рыла окопы под Москвой и моя свекровь – Александра Никитична Гапеенко, тогда ещё незамужняя, Клюева, жившая до войны в Баковке. Правительство эвакуировалось в Куйбышев.
Некоторые современные «историки» пытаются занизить роль Сталина в организации обороны столицы, распуская слухи о том, что он, якобы, в первые дни войны был в состоянии депрессии, никаких решений не принимал, вместе с правительством эвакуировался в Куйбышев (Саратов). Не буду приводить отрывок из мемуаров Георгия Константиновича Жукова, подтверждающий то, что с первых минут вторжения фашистов Сталин «действовал», а из столицы периодически выезжал разве только на фронт.
Вот что говорит участница войны, игарчанка Раиса Александровна Массанова: «Под Москвой Сталина видела. Неправду говорят, что он бежал в Куйбышев и пробыл там всю войну. Он приезжал к нам на передовую, вдохновлял солдат, мол, Родина-мать в опасности, давайте защищать её. И у него не было таких свит, как сейчас у президентов. Он шёл, а рядом с ним были три-четыре человека». ( Голубь Л.В. «У войны не женское лицо», интервью с участницей Великой Отечественной войны Р.А.Массановой, «Игарские новости», 7 марта 1995 года № 29)
В ответ на бомбардировку Москвы Сталин принял беспрецедентное в той обстановке решение – атаковать с воздуха Берлин. Немногим в ту пору были известны подробности бомбардировок столицы Германии в августе-сентябре 1941 года.
Но не рассказать об этом нельзя, тем более, что участвовали в них те самые «игарские» полярные лётчики, кто ещё совсем недавно спасал челюскинцев, исследовал Северный полюс и проводил ледовую разведку для караванов морских судов, идущих в Игарку за лесом — экипаж Героя Советского Союза Михаила Васильевича Водопьянова.
Мы уже рассказывали вам, что сразу же после объявления войны, экипаж Водопьянова в полном своём составе на самолёте, только что производившем ледовую разведку в Арктике, стартовал из Игарки в Москву.
Постановлением Государственного Комитета Обороны СССР от 14 июля 1941 года была сформирована авиадивизия дальнего действия. Командиром этой дивизии и был назначен Михаил Васильевич Водопьянов. В тяжёлую бомбардировочную авиагруппу из Главсевморпути были прикомандированы четырнадцать человек, в том числе и «игарцы» полковник Марк Иванович Шевелёв, заместитель Папанина; второй пилот Водопьянова — капитан Эндель Карлович Пусэп; капитан-штурман Александр Павлович Штепенко, лётчик Сергей Александрович Асямов, инженер Константин Николаевич Сугробов и другие.
Первый полёт на Берлин наши лётчики выполнили 7 августа. В операции 10 августа участвовал и экипаж Водопьянова. За штурвалом бомбардировщика ТБ-7 находились М.В.Водопьянов и Э.К.Пусэп, кроме этого в экипаже были штурман, инженер и пятеро стрелков.
Описавший полёт в своих военных мемуарах капитан-штурман А.П.Штепенко делился своими впечатлениями о полёте на Берлин: «На секунду представилась мне Арктика летом, в полярный светлый день. Прозрачный воздух, видимость беспредельная… А мы там чего-то суетились, волновались, переживали и считали некоторые полёты сложными и трудными. Какой чудесной прогулкой покажутся нам после войны полёты над Арктикой!
— Да, темновато, — нарушил молчание Водопьянов.
— Алло, штурман, ты что-нибудь видишь?»
Удивительно, но игарским полярным лётчикам казалось, что летят они на очередную ледовую разведку. Действительно, разведка, полёт в неизведанное. Но теперь цели полёта – кардинально противоположные.
«И только большие бомбы, висящие близко от нас, напоминают, что летим мы на смертный бой с ненавистным врагом», — писал в мемуарах Штепенко.
Рейс прошёл не вполне удачно. Над немецким городком Штеттином попали под обстрел, вражескими зенитками оказался повреждён четвёртый мотор. Кто-то из экипажа высказал сомнение, дойдут ли до столицы Германии на трёх моторах и не лучше ли отбомбиться по Штеттину.
«Нам бомбить можно только Берлин, — ответил штурман А.П.Штепенко. — Сзади нас идут корабли и будут бомбить там, где отбомбимся мы.
— Ничего, дойдём до Берлина, — добавил Водопьянов. И голос его прозвучал так уверенно, что ни у кого не осталось сомнения, что до Берлина дойдём». (Штепенко А.П. «На дальнем бомбардировщике. Записки штурмана», Москва, Воениздат, 1945)
Через семь минут показалась столица Германии, город мирно спал и не подозревал, что может быть также, как и русская столица, подвергнут нападению с воздуха.
«Око за око, зуб за зуб» — гласит русская пословица.
Агрегаты оказались целыми, а вот бак с горючим пробитым. Топлива оставалось на четыре часа полёта, а до аэропорта вылета – пять часов с лишним. На обратном пути следовали по прямой, сокращая расстояния. И всё-таки, не долетели. Горючее закончилось, пришлось идти на посадку, сжечь самолёт и выбираться к своим через линию фронта.
Всего до 5 сентября (последнего запланированного в ходе операции вылета) советские лётчики совершили девять рейсов на Берлин, выполнив 86 вылетов. 33 самолётам удалось бомбить сам Берлин, сбросив на него 21 тонну бомб и вызвав в городе 32 пожара. 37 самолётов не смогли выйти напрямую к столице Германии и нанесли удары по другим её городам. В общей сложности было израсходовано 311 фугасных и зажигательных бомб общим весом 36050 килограммов. Были сброшены и 34 агитбомбы с листовками. Дескать, знай наших!
Однако, за большие потери при выполнении операции М.В.Водопьянов был смещён с должности командира дивизии, но продолжал совершать боевые вылеты как рядовой лётчик. С 1946 года генерал-майор М. В. Водопьянов — в отставке.
Несмотря на то, что бомбовые удары по Берлину не нанесли существенного военного урона нацистской Германии, они имели важный психологический эффект. Уже в первые месяцы войны русские, и игарцы в том числе, доказали, что они способны на многое, а врага будут преследовать вплоть до его логова.
Почти на два месяца задержали наступление немцев на Москву наши войска под Смоленском. Именно сюда прибыл эшелон с новобранцем Адольфом Вахмистровым. Короткий марш-бросок, и прибывшие под Смоленск бойцы оказались в окопах. Первый бой запомнился второму пулемётному номеру Вахмистрову на всю жизнь, хотя о войне он мало потом рассказывал, не любил, как и многие фронтовики, вспоминать. Война – дело страшное, кровавое, тяжёлое, и не было у бывших фронтовиков светлых, бравурных воспоминаний о ней. Тогда же на фронте постоянно все были в тревоге, давила горечь отступления, остановить врага не удавалось, от вражеских пуль скрыться было невозможно. Первое ранение в ногу оказалось для Адольфа не слишком тяжёлым, но ходить молодой боец долго не мог, однако в бой по-прежнему рвался. Кавалеристы – кубанские казаки взяли его пулемётчиком на тачанку, немало совершили с ним рейдов в тыл врага, и всегда удача сопутствовала им, возвращались живыми.
Под Смоленском начался боевой путь и медицинской сестры Раечки Пуршевой (в замужестве Массановой). Ей едва исполнилось семнадцать, а она уже убежала на фронт, уговорив брата, старшего лейтенанта, взять её к себе в часть, минуя официальный призыв военкомата: «Под Смоленском готовились в наступление. На нейтральной полосе был блиндаж сделан в четыре наката, там находились наблюдательный пункт, три штаба: танковый, артиллерийский, пехотный. Были также разведчики, связисты. Ночью при бомбёжке нас там более сорока человек засыпало. И ни звука не слышно было. Просыпаюсь – на глазах земля, протёрла их, смотрю – небо над головой. Слышу, командир стонет, говорит: «Рая, ты жива? Освободи, мне ноги придавило». Высвободила его из-под брёвен. А подругу мою насмерть придавило. Она как чувствовала, что погибнет: накануне долго спать не ложилась, всё мне в блокнот стихи писала…»
В одном из боёв был смертельно ранен в живот и погиб сослуживец Михаила Маркова Ефимов. Ещё вечером он, житель солнечной Хакасии спрашивал северянина: «О чём думаешь, Миша, об Игарке, наверное, о маленькой дочке, жене? У меня тоже в Хакасии жена, дочка, только взрослая уже, учительствует. Вот разобьём врагов, жизнь настанет какая! Представляешь, мирное небо, ни одного вражеского самолёта»…
Положение наших войск под Москвой осенью 1941 года оставалось главной причиной беспокойства находящихся в глубоком тылу игарчан.
Операция немцев по захвату столицы Советского Союза носила название «Тайфун». Гитлер даже создал специальную сапёрную команду, чтобы разрушить Кремль.
И действительно немецкие войска стремительно продвигались по нашей территории.
30 сентября 1941 года гитлеровские войска начали генеральное наступление на Москву тремя мощными ударами танковых группировок. Планировалось расчленить оборону советских войск, окружить их и уничтожить. Наиболее сильной была северная группировка немецких войск.
На Московском направлении находилось более миллиона 250 тысяч красноармейцев. Однако, полноценно сдерживать наступление немецких войск они не смогли. К 3 октября фашистские танки генерала Гудериана, пройдя 200 километров, ворвались в город Орёл, где немцев не ждали.
Недельные бои вела на Брянском фронте 4-я танковая бригада полковника М.Е.Катукова, но пали Брянск и Карачев. Фронт оказался отрезан. В окружение под Брянском попали 3-ья, 13-ая и 15-ая советские армии. А это 27 дивизий, 2 танковые бригады, 19 артиллерийских полков РГК и управления 50-й, 3-ьей и 13-й армий Брянского фронта.
7 октября немцы замкнули кольцо наших войск в районе Вязьмы. Теперь в окружение попали 37 дивизий, 9 танковых бригад, 31 артиллерийский полк РГК, управления 19-й, 20-й, 24-й и 32- армий. Лишь управление 16-й армии смогло выйти из окружения.
По подсчётам авторов исследования «Великая Отечественная война 1941-1945 годов», под Вязьмой и Брянском советские войска потеряли до миллиона человек, из которых (по немецким источникам) 688 тысяч человек попали в плен.
Был среди пленных, захваченных фашистами под Вязьмой, и игарец — рядовой Михаил Николаевич Нестеров. Он среди тысяч других пленных содержался в концентрационном лагере Шталаг 342, в старинном белорусском городе Молодечно, лагерный номер узника из Игарки был 11449.
Очевидцы вспоминают, что военнопленные содержались «в ямах, устеленных листьями и соломой». По утром их гнали на работу — «разбирать дзоты и разрушенные дома…»
На первый взгляд, немецкое командование занималось «созидательным» трудом. Уже после войны из рассекреченных документов Вермахта стало известно о существовании плана германской колонизации Прибалтики и Белоруссии. Эти территории немецкие власти собирались «расчистить», чтобы переселить сюда немецких колонистов. В документе указывалось конкретно по городам, сколько разместить в них немецких колонистов и сколько оставить местных жителей (с дальнейшим использованием последних в качестве рабов). В Молодечно и его районе планировалось поселить 7 тысяч немцев и в качестве рабочей силы оставить 15 тысяч местных жителей. Остальных надлежало уничтожить. Для этого и существовал Шталаг № 342. В октябре 1941 года в лагере началась эпидемия тифа. По 350-400 человек умирало в сутки, больных не лечили.
Более 33 тысяч военнопленных и гражданского населения, содержащихся в этом концентрационном лагере, в том числе и наш земляк, остались в Молодечно навсегда. 20 марта 1942 года Михаил Нестеров умер в плену, похоронен в одной из 220 могил, которые уже современные исследователи нашли на территории Шталага 342…
Но вернёмся к тем, кто продолжал осенью 41-го с оружием в руках защищать столицу.
Казалось, что Москва вот-вот и сдастся. Судя по заголовкам германских газет, это произойдёт очень скоро: «Последние боеспособные дивизии Советов принесены в жертву».
Для защиты Москвы спешно перебрасывались воинские соединения из Сибири и с Дальнего Востока. Шло формирование и новых дивизий. 11 октября командующим Западным фронтом был назначен Георгий Константинович Жуков, отозванный с Ленинградского фронта.
В средине октября в Москву начали прибывать эшелоны из Сибири. Первой в столице оказалась 78-стрелковая дивизия, где командиром был генерал-майор Афанасий Павлантьевич Белобородов. Дивизия прикрывала Волоколамское направление. «Сибиряки шли на врага во весь рост», — вспоминал маршал Константин Рокоссовский.
В 78-ой стрелковой служил и игарчанин Василий Данилович Тербулов. Стрелок 40 стрелкового полка, получивший тяжёлое ранение в боях, он скончался в московской больнице имени Боткина в феврале 1942 года.
Боевое крещение под Москвой получила и красноярская 119-я стрелковая дивизия, командовал которой генерал-майор Александр Дмитриевич Березин. В ней служил разведчиком игарчанин Григорий Егорович Сухачёв. Сибиряки всегда всё делали основательно. В Подмосковье они подготовили для защиты столицы мощные позиции: бетонные доты, минные поля, линии проволочных заграждений. Немцам пришлось признать, что «сибиряки сражаются с нечеловеческим презрением к смерти».
Говорят, что россиянам помогала в войне погода. Октябрь изобиловал проливными дождями. Дороги стали непроходимыми. Но погодные условия отрицательно влияли на обе армии, наступил кризис в снабжении войск продовольствием, горючим, боеприпасами.
Сразу четверо игарчан Пётр Алексеевич Бессонов, Михаил Кузьмич Карнаухов, Анатолий Михайлович Рассохин и Николай Георгиевич Черников пропали без вести 28 октября 1941 года у деревни Покровская Ново-Петровского района Московской области. Все они были рядовыми стрелками 1308 стрелкового полка 18 стрелковой дивизии (второго формирования). Всего же из этого полка в этот день без вести пропало 75 человек. Судя по тому, что ни в одном документе никто из них не числится оказавшимся в плену, можно предположить, что все они в ходе боя были убиты и не захоронены надлежащим образом.
18 стрелковая дивизия второго формирования, куда с 1 сентября входил 1308 стрелковый полк, называлась первоначально Московской дивизией народного ополчения. Её формирование производилось 4 июля 1941 года в Москве. Уже у вечеру в комиссию поступило 7500 заявлений от гражданских лиц с просьбой направить их на фронт: это были рабочие московских заводов, студенты вузов, старшеклассники столичных школ.
Сохранились лишь разрозненные сведения о боевом пути дивизии. Известно, что в конце сентября дивизия получила приказ передислоцироваться в верховье Днепра. Однако, выполнить его не смогла, оказавшись в окружении, понесла большие потери. Её 1310 стрелковый полк был атакован немцами под Вязьмой, оказался в окружении, часть его солдат попал в плен.
Остальные формирования дивизии начали отход на новые позиции в Подмосковье. 11-12 октября 18-я дивизия завершила выход из окружения. При подходе к Можайску дивизия получила приказ командарма сосредоточиться в районе Звенигорода и вошла в состав вновь формируемой 16-й армии К.К. Рокоссовского. Здесь им совместно с 316-й и 78-й стрелковыми дивизиями предстояло биться за овладение автомагистралью Волоколамск-Истра-Москва и, в частности, сильно укреплённой высотой в районе деревни Скирманово. Ожесточённые бои с немецкими танковыми формированиями в течение всех последних дней октября вплоть до конца ноября были с нашей стороны безуспешными. Поэтому и оказалось столь большое количество без вести пропавших в 1308 стрелковом полку, где служили сибиряки, игарцы. Извещения о пропаже кормильцев шли в Игарку практически ежедневно. Огласим известные нам фамилии этого скорбного списка.
14 ноября у деревни Козлово Ново-Петровского района без вести пропал Фома Епифанович Сучков. 15 ноября убит у деревни Никольское в том же районе Василий Петрович Удодов. 18 ноября у той же деревни Никольское пропал без вести Константин Николаевич Новокрещенский. 19 ноября у деревни Малюшино того же Ново-Петровского района пропали без вести Иван Данилович Колодин и Антон Филиппович Лантинов. На следующий день, 20 ноября в районе деревни Рубцово Ново-Петровского района пропал без вести Алексей Михайлович Цемеров. Ещё через день 21 ноября у деревни Ядрапино этого же района пропал Ник. Афанасьевич Бишкун. 28 ноября у деревни Чаново Истринского района без вести пропал рядовой Георгий Иванович Астахов. 30 ноября у города Истра пропал без вести сержант, командир стрелкового отделения Иван Григорьевич Березин.
Известно о захоронении только одного нашего солдата, прах Василия Петровича Удодова покоится в братской могиле в сельском поселении Волковское Рузского района Московской области. На постаменте фигура воина с каской в руке, на мемориальной доске фамилии 116 захороненных, среди них и фамилия нашего земляка. Память о других может сохраниться лишь пока живы их родные и близкие.
Да, слишком большую цену заплатил наш маленький город, но выполнил священную задачу — отстоял главный город России.
В одной из русских народных пословиц говорится: «Двум смертям не бывать»… Рядовой уже упомянутого нами 1308 стрелкового полка Иван Дмитриевич Хамдеев в одном и том же документе дважды числится пропавшим без вести. В записи под номером 434 говорится, что он пропал без вести 15 ноября 1941 года в районе деревни Никулино Московской области, а в записи под номером 1056 написано: «16 декабря 1941 года при переходе из деревни Максимовка в деревню Чаново Московской области». Однако, наш земляк оказался жив, хотя и занесён на новый мемориал, как погибший. Дослужился Иван Дмитриевич до командира отделения, четырежды был ранен, войну закончил с орденом Красной Звезды на груди. Именно наличие этого наградного листа и позволило нам усомниться в правильности Донесений о потерях, составленных 12 февраля 1942 года штабом преобразованной из 18-й в 11-ую стрелковую дивизию. А более пристальное изучение многостраничного документа, составленного, как видим, не по горячим следам, спустя несколько месяцев, приоткрыло и ещё одну страницу в истории полка – был снят с должности командир полка капитан Андреев, видимо, за большие потери личного состава.
Гитлер мечтал о параде на Красной площади, но его надежды не оправдались. В 41-ом в Москве на главной площади нашего государства военный парад принимал Верховный Главнокомандующий Вооружёнными Силами СССР Иосиф Виссарионович Сталин. Парад стал своеобразным шоком для врагов, и вместе с тем, фактом вселившим надежду на перелом в исходе войны. Примечательно, что и в этом параде принимали участие наши земляки.
«Николай Степанович Салтыков — из многодетной семьи Салтыковых, где до войны росло 13 сыновей и три дочери. Семья из Сушково перебралась в 1937 году в Игарку, строить город и учить детей грамотности. Николай работал в гидропорту бензозаправщиком, учился на моториста, в 1938 был призван на службу в Красную Армию, служил моряком на Дальнем Востоке. С началом войны, как и многие, рвался на фронт. Осенью 1941 «братишек» перебросили в Москву. Краснофлотцев повели прямо на Красную площадь, на парад, с парада в бой». (Колесник Н.Д. «Салтыковский корень», «Коммунист Заполярья» 01.05.1985)
Весть о параде на Красной площади дошла и до Игарки и воспринималась всеми слышавшими о нём с таким восторгом, как будто это уже была победа. Красная площадь… Москва… Сталин… — Эти слова рефреном повторялись и в Игарке, вселяя надежду, что Москва стоит крепко, и будет стоять, бу-удет…
Свыше чем у двух десятков игарчан по известным мне данным в послужных списках указана оборона города Москвы.
Уже упоминавшийся нами как автор военного дневника Михаил Иванович Марков одним из первых игарцев был удостоен ордена боевого Красного Знамени. В боях за деревню Романово политрук Марков проявил храбрость и отвагу, ведя бойцов в атаку, уничтожил снайперскую точку врага. Было это под Москвой осенью 1941 года.
Медалью «За оборону Москвы» награждены рядовой Александр Иванович Илларионов, старший лейтенант Борис Михайлович Именов, политрук капитан Михаил Иванович Марков, разведчик Пётр Иванович Огородников, старшина роты автобатальона Иван Иванович Фатеев, ефрейтор Иван Егорович Шиков и другие. Пишу «и другие», потому что не у всех солдат известны их послужные списки, лишь косвенно какой-то факт указывает на участие в боях под Москвой.
Участвовал в обороне Москвы и Ленинграда, вернулся с фронта в Игарку Петр Александрович Костров, 1918 года рождения. Участвовал в обороне Москвы старший сержант, санинструктор Михаил Михайлович Макаров, спасший за годы войны десятки раненых. Рядовым водителем воевал, защищая Москву, Павел Иванович Малюта, уехавший после войны из Игарки в Рыбинский район Красноярского края. Погиб, защищая Москву, пулемётчик Пётр Михайлович Наумкин. У деревни Мамешино Истринского района Московской области 5 ноября 1941 года убит во время боя Александр Николаевич Губенко, снайпер 9 стрелковой дивизии. Рядовой 6 стрелковой бригады Леонид Владимирович Шафарин принимал участие в обороне Москвы, после фронта жил в Красноярске. Числится погибшим в Московской области осенью 41-го игарец Михаил Данилович Шитов.
Участник разгрома немцев под Москвой, сержант, командир отделения кабельно-шестовой роты связи Иван Иванович Шевченко на своём участке всегда поддерживал бесперебойную связь. При этом дважды был ранен 26 декабря 1941 и 31 марта 1942 года.
Своевременно подвозил боеприпасы на огневые позиции, питание бойцам на передовую линию фронта, бережно относился к своей помощнице – лошади – старший сержант ездовой транспортной роты Андрей Андреевич Ярлыков.
В ожесточённых боях к средине ноября наши войска остановили вражеское наступление на близких подступах к Москве. Но 15 ноября фашисты возобновили атаку на столицу. Основной удар они направили на города Клин и Солнечногорск. Наши части вновь были вынуждены отступить. 23 ноября фашисты заняли город Клин, 27 ноября деревни Крюково и Красная Поляна, создав уже реальную угрозу столице. До Москвы оставалось каких-то двадцать километров.
Сюда и была направлена созданная в Сибири 1-ая ударная армия. Она была сформирована в Красноярске из курсантов военных училищ, рабочих и колхозников городов и районов края. В составе 1-ой ударной армии была и 44-ая отдельная стрелковая бригада. Командиром отделения сапёрной роты в ней служил игарчанин бывший курсант военного училища старший лейтенант Сидор Георгиевич Вильский. Современникам более известен Герой Советской Союза Вениамин Владимирович Вильский. Возможно, что Сидор был его родственником, а, может быть, просто однофамильцем. Но воевал он тоже отчаянно, в числе первых трёх игарчан удостоен ордена боевого Красного Знамени. Случилось это уже в январе 1942-го. Сапёр Сидор Вильский в ночь с 14 на 15 января 1942 года у деревни Круглово под ружейно-пулемётным огнём противника подполз к вражескому ДЗОТу и взорвал его. Неоднократно ходил в инженерную разведку и приносил сведения о типе вооружений противника. Так писал о нём в наградном листе командир роты старший лейтенант Кальянов.
Комиссаром дивизиона в 44 отдельной бригаде воевал помощник командира (помполит) Игарской городской пожарной части Николай Степанович Алексютович. 13 декабря 1941 года в местечке Завражье под Москвой он был тяжело ранен. Разрывная пуля попала ему в левое бедро. Лечение в Орском госпитале Оренбургской (тогда Чкаловской) области продолжалось четыре месяца, по его результатам капитан был признан инвалидом войны третьей группы, ограниченно годным к воинской службе. А ведь его подготовке к ведению военных действий могли позавидовать необстрелянные бойцы. Н.С.Алексютович служил в Рабоче-Крестьянской Красной Армии с 15.05.1924 по 13.10.1927 и с 08.05.1931 по 19.09.1933 годы, занимал командные должности в кавалерийских частях. 30 апреля 1941 года в подборке материалов «Если завтра война» в газете «Большевик Заполярья» в авторской заметке «И помчатся лихо тачанки» он писал: «Шесть лет я занимал командные должности в кавалерийских частях доблестной Красной Армии, владею искусством верно разить врага стальным штыком, крепко сидеть в седле».
Он был призван на фронт в числе первых – 13 августа 1941 года. Роковое число 13. Ранение, сделавшего его инвалидом, тоже случилось 13-го. Ровно четыре месяца прошло от момента призыва до ранения. И всё-таки, Н.С.Алексютович остался служить в рядах Красной Армии до июля 1945 года. Но после войны в Игарку не вернулся, работал коммерческим директором завода имени Свердлова в Киеве.
Пётр Михайлович Ермолаев родился в селе Кубеково Емельяновского района в крестьянской семье. Ермолаевы сразу же вступили в колхоз, в нём Михаил и проработал до призыва в ряды Красной Армии, а после службы потянуло паренька в Заполярье. «Тогда Игарка была на большом счету», — рассказывал он впоследствии о своей жизни на Севере. Выбрал Ермолаев и самую ответственную работу – на лесопромышленном комбинате, стал лесокатом на бирже сырья. Это потом уже появились краны, лебёдки, а в довоенное время выкатывали приплывшие в плотах для распила брёвна из воды с помощью элеватора, за ним нужен был глаз да глаз, а то и до беды недалеко. Случилась оплошность и у Ермолаева, повредил себе упавшим бревном ногу.
В сороковые ушёл с комбината на кирпичный завод. Там в то время работал знатный мастер бригадир Максим Егорович Пинтус, у него и учился мастерству обжига изделий молодой работник. Тогда на кирпичном заводе местпрома было немалое производство – более полутора миллиона кирпичей в год выдавали на-гора, снабжали им все стройки на Крайнем Севере. Работа нравилась.
Возвращаясь с ночной смены, увидел Пётр на доске объявлений свежий плакат – так узнал о начале войны. Отправили служить во второй партии, плыли по тем временам быстро, через неделю пароход «Ян Рудзутак» доставил их в Красноярск. Ермолаева, как имевшего опыт службы, оставили здесь проводить подготовку солдат при формировании. Обращался и он несколько раз с просьбой побыстрее отправить его на фронт, но только в декабре 1941 двинулось его подразделение на защиту Москвы. (Барановский Л.А. «В доме со звездочкой», «Коммунист Заполярья» 23.02.1985)
Капитан Николай Александрович Цветков был участником военного конфликта с японцами на озере Хасан в 1939 году. С тех пор армейские ряды не покидал. Будучи командиром роты связи 813 стрелкового полка 239 стрелковой дивизии зимой 41-го держал оборону столицы нашей Родины. В районе боевых действий у деревни Клинцы Московской области в декабре 1941 при обслуживании радиосвязью командира батальона с командным пунктом командира полка, огнём противника была выведена из строя радиостанция. Капитан Цветков лично устранил повреждения и восстановил радиосвязь. В это время к командному пункту командира батальона прорвалась группа немецких автоматчиков, Николай Цветков уничтожил трёх немецких солдат.
20 февраля 1942 года был награждён медалью «За отвагу» игарец Михаил Иванович Марков. Ему удалось побывать в краткосрочном отпуске в Игарке. Очерк о нём опубликовала тогда газета «Большевик Заполярья». Назывался он «Рассказ политрука».
«В декабре месяце в напряженный период, когда немцы рвались к Москве, наша часть прибыла на фронт. Я был участником целого ряда сражений на дальних подступах к Москве. (Примечание: с 26.12.1941 – Рыжков, Н.Колодези, Боево, Михайловка, Тарутино, Малоярославец, Мурзино). Помню бой, разгоревшийся за один населённый пункт Московской области. (По условиям военной цензуры, названия мест не публиковались). В числе небольшой группы бойцов мы атаковали врага на подступах к этому пункту. Фашисты встретили нас ураганным огнём. Пришлось залечь. Но нужно было во чтобы то ни стало выбить фашистов. Мною была подана команда – в атаку! И маленькая группа бойцов – не более десятка человек – ринулась на врага. Он был выбит из села, и мы удержали населённый пункт до подхода подкрепления. Оказалось, что вражеских солдат здесь было не менее трехсот, с ними более десятка пулемётов. Много мы здесь их побили. В другом бою мне пришлось выбивать фашистов из блиндажа. Я истребил 15 фрицев. За эти подвиги я был представлен к награде». («Большевик Заполярья» 29.07.1943, «Коммунист Заполярья» 01.05.1970)
Конечно, современный читатель не так схематично представляет себе военные действия тех лет. Понадобились десятилетия, мужество и смелость писателя, рядового солдата Виктора Петровича Астафьева рассказавшего всю правду о мерзостях войны. Но газеты тех лет должны была говорить о героизме наших солдат, вселяя веру в грядущую победу. Поэтому и появлялись очерки, где неизменно небольшая группа наших солдат одерживала верх над сотнями фрицев. В реальных боях всё было пока иначе.
Сегодня любому жителю планеты благодаря интернету обеспечен доступ к подлинным документам войны – донесениям о потерях, наградным листам — в них жёсткие факты. Вот и несколькими абзацами ранее я процитировала выдержку из наградного листа Михаила Маркова. В ней сказано, что политрук Марков представлен к награде за уничтожение снайперской точки врага. Очерк о приехавшем в Игарку в отпуск Маркове готовил к публикации Казимир Лисовский, ответственный секретарь газеты «Большевик Заполярья», будущий известный сибирский поэт. В материале «Путь на запад» по версии автора наш герой уничтожил четыре танка и сорок четыре немца, и якобы за это он был представлен к награде. Думаю, что Марков подготовленный к печати в местной газете материал о себе не читал, улетел уже обратно на фронт. А начинающему журналисту уж очень хотелось показать земляка сродни русским былинным героям…
Военная действительность была намного суровее и жёстче. Красная Армия продолжала нести потери в живой силе, хотя с началом декабря и наметился коренной перелом событий под Москвой. И в копилке наших побед появилось первое немецкое знамя, захваченное сибиряками 365-й стрелковой дивизии. Этим трофеем стал стяг полка 36-й моторизованной фашистской дивизии.
«Страшно было на фронте, очень страшно, — вспоминает Раиса Александровна Массанова. – Не забуду, как после ранения направлялись в Подмосковье. Двигались по Волоколамскому шоссе на трёх броневиках. Что там творилось! Только один броневик до Москвы дошёл. Немцы летали низко, бреющим полётом, и в упор расстреливали колонны. Сначала их «рамы» с разведкой пролетали, а за ними следом пикировщики. Это Волоколамское шоссе с обеих сторон было устлано трупами и военных, и гражданских людей. А сколько там было скота, вещей, горящих машин! Мы уцелели чудом. Как бомбёжка начиналась, загоняли броневик в лес, выскакивали из машины и прятались»…
О последствиях другой атаки немецких самолётов медсестра Массанова говорит так: «Нас в два приёма бомбили 44 немецких самолёта. А кого там было бомбить. Всего один полк стоял в овражке и то не в полном составе. Два блиндажа только уцелело да человек тридцать от всего полка. Когда вышли из укрытия – ни одного кустика не было: от деревьев лишь стволы-обломки остались. Почти всё с землей сравняли. Смотрим, где кишки висят, где рука болтается, где половина туловища лежит. Вся земля залита кровью».
Ветераны 44-ой отдельной стрелковой бригады вспоминали, что едва прибыв в Подмосковное Хотьково 2 декабря, стрелки сразу же пошли в наступление. Шли, утопая в снегу, под сильным обстрелом противника. Некоторые населённые пункты освобождались, и тут же захватывались немцами вновь. 5 декабря 1941 года погиб Виктор Семёнович Данилов, призывник Игарского военкомата. В боях начала декабря бригада лишилась на 60 процентов своего состава, однако свою задачу сибиряки выполнили – на западном берегу канала Москва-Волга создали 12-километровый плацдарм.
5 декабря войска Калининского фронта, а 6 декабря – Западного и правого крыла Юго-Западного фронтов перешли в контрнаступление. В Калининском наступлении участвовала 119-я сибирская стрелковая дивизия. Советским войскам удалось к исходу 9 декабря прорвать фашистскую блокаду, продвинуться вперёд на 15 километров и создать угрозу противнику в районе города Калинин. Наша 119-я дивизия форсировала Волгу в районе деревни Горохово. Здесь дивизия захватила и первых немецких пленных солдат. Они производили жалкое впечатление, закутанные в различное тряпьё, женские кофты, обрывки одеял, свитера, твердили: «Гитлер капут».
Немецкие солдаты, побывавшие той зимой в Подмосковье, вспоминали потом, что на 35-градусном морозе невозможно было держать винтовку, а не то, чтобы приготовить её к стрельбе. Даже само длительное пребывание на позиции вне тёплого помещения можно было считать подвигом.
Российский маршал Родион Малиновский при этом с теплотой отзывался о сибиряках — они, по его словам, представляли собой самого лучшего, самого смелого, самого храброго, упорного, самого ловкого и меткого бойца.
Стрелки из 119-ой 8 декабря освободили деревню Чуприяновку, утром 10 декабря – Игнатово, 12-го выбили немцев из деревни Марьино. Отступающие нацисты поджигали деревенские дома, в уцелевших не оставалось никакой живности.
33-ья армия 26 декабря освободила Наро-Фоминск, 4 января – Боровск. 43-ья армия 28 декабря заняла деревню Балабаново, а 2 января 1942 года – Малоярославец. Южнее 49-ая армия к концу декабря вышла на линию Малоярославец-Калуга.
«Более чем миллионная группировка отборных гитлеровских войск, — пишет о битве под Москвой маршал Г.К.Жуков, — разбилась о железную стойкость, мужество и героизм советских войск, за спиной которых был их народ, столица, Родина». Именно битву за Москву называет Жуков отвечая на вопрос, что больше всего ему запомнилось из минувшей войны. (Жуков Г.К. «Воспоминания и размышления», том 2, издание 7, Москва, издательство Агентства печати Новости, 1986 год, стр.221,246).
Немцев охватила паника. Они не умели до этого отступать. Гитлер потребовал от солдат Вермахта «удерживать фронт до последнего солдата». Но спасти имидж «непобедимой» немецкой армии было уже нельзя. Весь мир узнал, что немцев можно бить, и что Советский Союз сгруппировался и не собирается выпускать из рук оружие. Говорят, что самое читаемой книгой у германского офицерства в этот время были мемуары Наполеона о том, как он бежал из Москвы. Может, это и легенда. Но битва за Москву считается одной из крупнейших по количеству участвовавших в ней войск и, как это не прискорбно, — по понесённым потерям тоже. У игарчан в том числе.
4 января 1942 года в Москве умер от ран Георгий Кузьмич Власов. В это же время без вести пропал Иван Павлович Латынцев.
Формально, операция по защите Москвы завершилась 20 апреля 1942 года. Но и в последующие месяцы в Московской области продолжали гибнуть игарчане. 25 апреля в Волоколамске был убит Анатолий Васильевич Дудников.
Адольф Васильевич Вахмистров, с которого начинался наш очерк, под Москвой был лишь ранен. Воронеж, Сталинград, Курская дуга – его последующий военный маршрут.
«Мы выстояли в первые дни и недели 1941 года, – говорил он, будучи уже в преклонном возрасте, – ещё и потому, что в удел нам достался дух наших предков, закалённых в прошлых испытаниях. Патриотизм – это страстное чувство своей Родины, за которую советский человек готов драться и отдать жизнь».
Командир санитарной роты Раиса Пуршева дважды за годы войны была награждена орденами Красной Звезды. На войне встретила любимого человека. С командиром стрелковой роты капитаном Григорием Тимофеевичем Массановым, став семьей, они служили еще в Красной Армии до 1947 года. В послевоенные годы жили в Игарке, оставив о себе хорошую память, воспитав достойных детей и внуков. До глубокой старости, похоронив мужа, Раиса Александровна продолжала оставаться в Игарке, ежедневно торопясь на свое постоянное рабочее место — медицинской сестры в городской больнице.
Наш следующий рассказ – о том, что происходило в это время в Игарке.
На фото: Авиабомбы ФАБ-500 под крылом ТБ-7; штурман Штепенко Александр Павлович; Михаил Васильевич Водопьянов с игарскими школьниками; паспорт воинского захоронения в сельском поселении Волковское Рузского района Московской области, где похоронен наш земляк Василий Петрович Удодов, семья Массановых.
