Теперь таких, как я (бывших спецпереселенцев латышской национальности) осталось в Игарке чуть более тридцати. Все мы – жертвы первой крупной акции, которую сталинский режим провел по отношению к той части жителей Латвийской республики, которая пыталась противостоять проведению социальных преобразований в направлении коллективизации и других форм социализма.
Было это 14 июня 1941 года.
…Неделю назад я окончил второй курс Резекненской государственной гимназии. Строил радужные планы на лето: общение с друзьями, отдых в родной усадьбе, утром парное молоко в прикуску с ржаным хлебом, который, как и положено в латвийском крае, обильно сдобрен тмином.
И вот, наконец-то, я дома. Отдыхаю, с удовольствием веду подготовку к очередному шахматному турниру, который начнется через несколько дней в Резекне…
Вся эта идиллия была прервана неожиданным появлением во дворе усадьбы полуторки с двумя солдатами и офицером НКВД.
А затем началась процедура, которая уже хорошо описана в произведениях, отражающих массовые аресты и выселения тридцатых, сороковых годов. Акция была хорошо отработана, поэтому не заняла много времени. Ровно через час мы, вместе с вещами (сто килограммов на всю семью), были брошены в кузов машины. Горький путь на Голгофу взял свой разбег.
Сначала – переезд до Канска в товарном вагоне с решетками вместо окон. Он длился больше месяца…
Главной целью начальника эшелона была своевременная смена охраны. О минимальных удобствах пассажиров-заключенных никто не думал. В каждый вагон было напрессовано по 60-70 человек: дети, подростки, старики, женщины. Иногда, очень нерегулярно, выдавалась пища…
О начале войны мы узнали в Кирове. Видимо, командование эшелона не успело выключить громкоговоритель, или отвести вагоны подальше от станции.
Я не покривлю душой, если скажу, что для большинства ссыльных это известие вселило надежду на скорое освобождение… Но этим надеждам не суждено было сбыться еще долгие-долгие годы.
Путь по железной дороге принес первые жертвы. Мы вынуждены были расстаться с близкими нам людьми, ощущая полную свою беспомощность.
Потом был год работы в колхозе Дзержинского района. Один из них, в котором мы провели последние месяцы, по иронии судьбы, назывался «Смерть капиталу». Это там, глубокой февральской ночью 1942 года мы подписали в сельсовете свой приговор, который гласил: «Осуждены к 20 годам ссылки».
О том, сколько лишений и невзгод выпало на нашу долю, даже не хочется вспоминать. Почти все семьи остались без мужчин (их забрали в лагеря). Мы были брошены на произвол судьбы. Никто не занимался вопросами нашего снабжения. У нас даже не было продуктовых карточек. Добывали съестное, кто как мог.
Именно тогда в полной мере мы познали жуткое чувство голода, беспомощности, безысходности. Я был свидетелем того, как сходили с ума женщины, которые по несчастью оказались главами семьи. Среди них были бакалавры наук, врачи, инженеры, преподаватели. Но их знания и опыт стали ненужными.
Потом последовала очередная, четвертая для нашей семьи ссылка. В августе 1942 нас отправили на Север.
18 сентября 1942 года около пятисот ссыльных из Латвии, Поволжья и Ленинградской области были выброшены на берег возле Агапитово.
О том, как мы там выжили, рассказывалось в прошлом году на страницах городской газеты. Хотя можно ли говорить о том, что «мы выжили»? Ведь, добрая половина людей осталась там навеки. И далеко не всех тех несчастных удалось захоронить (пусть в чужую, пусть в стылую и нелюбимую, но всё же землю).
В Игарке (куда мы попали после войны) существование ссыльных несколько улучшилось. Хотя и здесь наша жизнь была пропитана бесправием. Постоянно настойчиво внушалась мысль о нашей второсортности. Комендатура жестко и зорко следила за каждым из спецпереселенцев. Каждый из нас дважды в месяц проходил унизительную процедуру «отметки» в комендатуре.
Да… таково было воплощение в жизнь сталинской политики, не терпящей возражений, инакомыслия.
Сегодня, проходя мысленно этот кошмарный путь, (пусть даже без тюрем, лагерей, пересылок) невольно думаешь – не дай Бог повториться такому для наших детей и внуков! А еще думаешь о том, что мы вправе требовать полного и безотлагательного восстановления во всех своих правах. Мы должны быть равными со всеми!
Сколько человек пострадало от первой крупной акции июня 1941 года в Латвии? Мне трудно сказать, потому что данные достаточно противоречивые. Я знаю только одно: моя очередь в райисполкоме, который должен рассмотреть вопрос о компенсации за конфискованное имущество – 440-я.
Большинству из оставшихся в Игарке бывших спецпереселенцев из Латвии, сейчас за 50, многим гораздо больше. У всех у нас сохранилось большое чувство любви к Латвии – своей Родине.
А возможность открыто выразить свою скорбь по поводу «юбилея» (имеется в виду 50-летие со дня начала Великой Отечественной войны), вселяет в нас уверенность, что такое никогда не повторится.
Ведь свободный человек – это государственная ценность, его богатство.
Л.Барановский
Опубликовано в Игарской газете «Диалог» 21 июня 1991 года.
Комментарий В.А.Гапеенко: Имя Леопольда Антоновича Барановского (16.11.1926-1998) известно многим игарчанам старшего поколения. Когда-то мы, молодые, восхищались его стойкостью, всю зиму он ходил без шапки, а позднее только в легком фетровом берете. Так закалялся. Активный лыжник, многократный чемпион города по шахматам и неизменный судья и организатор детского шахматного турнира «Белая ладья» — он всегда был в гуще городских спортивных событий. Но более всего он стал известен как краевед, летописец Игарки. Именно ему поручали сопровождать в поездках по городу самых именитых гостей: писателей, кинорежиссеров, благодаря его публикациям Игарка была известна по всей стране и за рубежом. В начале 90-х стало возможным рассказать в открытую о его личной судьбе, тогда и стала известна нашему поколению правда о трагедии Агапитово, где он 16-летним подростком в числе пятисот своих соотечественников оказался с матерью и сестрой.
Л.А.Барановский не просто был всеми уважаем в городе. Он достиг и определенной карьеры: работал на руководящих должностях в ремонтно-строительном управлении, комбинате коммунальных предприятий, директором комбината бытового обслуживания. Многие годы избирался депутатом городского Совета, был пропагандистом.
Первоклассное ателье по пошиву верхней одежды и легкого платья, сапожная мастерская, парикмахерские с высококлассными мастерами, ремонт часов и сложной бытовой техники, фотография – все эти виды услуг были организованы на высоком профессиональном уровне.
Рухнуло все в одночасье, с объявлением приватизации, за бесценок частному лицу перешел в собственность Дом быта. Прекратили работу ателье, еще недавно устраивавшие показы мод и одевавшие игарских модниц по зарубежным каталогам. В подвалы ушли работать парикмахеры и фотограф. Почти двести человек оказались без работы, в том числе остро переживал ситуацию и Леопольд Антонович.
Он не вернулся после реабилитации в Латвию и оказался ненужным в городе, который еще недавно (1979 год) присвоил ему высшее звание «Почетный гражданин города Игарки».
Его ненадолго приютила, приняв на работу в качестве научного сотрудника, Мария Вячеславовна Мишечкина, директор музейного комплекса. Но он, как и многие его современники, был подавлен, остро переживал происходящие в стране события, связанные с распадом Советского Союза. Вместе с женой Лилией Георгиевной в 1995 году он уехал в Смоленск к старшей дочери Валентине. В 1998 году Леопольд Антонович скончался.
В фонде Игарского музея хранятся его рукописи, относящиеся к историческим событиям нашего города, а в городской газете сохранилось множество его очерков о людях, причастных к этим событиям.
Найденная в моем архиве газета «Диалог», непродолжительное время выходившая в нашем городе», хранит и этот авторский очерк о нем.
На фото:
Группа игарчан в Шушенском: в центре В.А.Павлов, Л.А.Барановский, О-Г.Л-Г.Каминов. Поощрительная поездка в связи с юбилеем В.И.Ленина, 1980 год.
Памятный крест, установленный в Агапитово.
Мемориальная доска на территории Игарского музея.
Л.А.Барановский рассказывает об истории Игарки морякам, пришедшим в Игарку по Северному морскому пути.
Вручение Л.А.Барановскому награды как лучшему пропагандисту.
Памятная доска Л.А.Барановскому в г.Игарке.
Где можно почитать написанное Барановским об Игарке? Оцифрованы ли его рукописи? Есть ли сборник опубликованных очерков?
Часть из написанного Леопольдом Антоновичем находится у его детей Валентины и Евгения, живущих в Смоленске, часть в Игарском краеведческом комплексе «Музей вечной мерзлоты», где он работал небольшой период перед тем, как уехать из Игарки навсегда; часть опубликована в Игарской газете в разные годы. Думаю, что можно через сайт Музея купить книгу «Игарка древняя, Игарка загадочная», где в первом выпуске есть очерк о нем.