1929 год. Удивительно, как это всё у наших предков получилось. В стране разруха. Красноярск — ещё не краевой мощный индустриальный центр, в зачаточном состоянии авиационный и речной транспорты. Из средств связи — лишь несколько радиостанций. Но прошло всего лишь несколько месяцев с момента вступления десантников на пустынный берег протоки, и Игарка ожила – выдала первый распиленный лес, загрузила пришедшие морские суда на экспорт, укрыла от ненастья людей и обеспечила их едой. Мало того, в Игарке создалась первая семья, и появился на свет новый гражданин. Всё это случилось за неполные семь месяцев.
В моем распоряжении уникальный документ – очерк «Игарка строится», написанный неизвестным автором и размещённый в газете «Красноярский рабочий» 10 октября 1929 года – первое свидетельство того, что сделано игарчанами, или, как их первоначально называли, игарцами. Но прежде, чем мы увидим его, хочу начать рассказ с предшествующих тому событий, пролистав хранящуюся в Красноярской краевой научной библиотеке газету «Красноярский рабочий» — в Игарке ещё нет своего печатного издания, а туруханский районный «Северный колхозник» начнёт издаваться после игарской.
Но уже 13 февраля газета в краткой информации «Рабочие из Белоруссии» писала: «В красноярское отделение Сиблестреста прибыла выписанная из Белоруссии партия рабочих-слипперовщиков (специалистов по заготовке экспортного леса за границу). Всего приехало 18 человек и все они направлены к месту работы в село Казачинское. Некоторые из приехавших изъявляют желание остаться на жительство в Красноярском округе».
Читателям моего проекта, как и потомкам первостроителей Игарки надо привыкать к трактовке обыденного словаря первостроителей. Сегодня и интернет не «выдаёт» значения слова «слиппер». Между тем «слиппер» – это сосновый или лиственный брус сечением 10 на 10 дюймов (Дюйм – 2,54 сантиметра). Кроме рабочих – слипперовщиков, в обиходе у игарцев будут и «арматор» — владелец судна, и «брокер» — посредник между покупателем и продавцом, «импортёр» и «экспортёр» — лица, или торговая организация, занимающаяся ввозом или, соответственно, вывозом товаров за границу. Ну, а стивидор – рабочий на погрузке, вичман – лебёдчик на морском судне, форман — бригадир, ухман – рабочий, регулирующий подъём груза и его опускание в трюм – станут известны любому игарскому школьнику, чьи отцы будут работать на погрузке – «Карской» — как первоначально называлась морская навигация на Енисее.
Но вернёмся к пожелтевшим историческим страницам газеты. Страна начинала работать на Игарку. 5 марта 1929 года газета сообщала: «Морской пароход для Енисея стоимостью 800 тысяч рублей в 1000 индикаторных сил грузоподъёмностью 1000 тонн, предназначенный для операций в низовьях Енисея строится на Ленинградской судостроительной верфи».
«Тобол» не вошёл в состав первого каравана, двинувшего на Игарку. Обстановочный пароход, принадлежащий Сибводпути – организации, отвечающей за безопасность движения судов по реке и расстановку навигационных знаков, занимался своими обычными делами. Газета 27 апреля 1929 года сообщала, что как только пароход вернётся из Енисейска, то будет отправлен в Туруханский край за баллонами для фонарей Даллена. Видимо, за пустыми баллонами топлива, используемого для навигационных маяков.
С 15 мая в Красноярске начинала свою работу аэростанция, из Москвы прибывал лётный состав. Но маршрут движения самолетов, которые они должны были обслуживать через Красноярск, был от Иркутска до Москвы.
С 1 мая открывалась и пассажирская речная навигация. Государственное пароходство объявляло о движении пассажирско-транспортных судов. В Туруханский край флот следовал до самого побережья Енисейского залива на 1906 километров. На линии были заявлены буксиро-товаро-пассажирские пароходы «Спартак», «Сталин», «Кооператор». Объявлялось, что «Спартак» отправится в рейс через три недели.
Республике и широко отмечаемому в стране празднику Международной солидарности трудящихся – Первому мая посвятил своё стихотворение поэт Игнатий Рождественский. Его биографы говорят, что первое своё стихотворение поэт, прославивший и наш Заполярный город, опубликовал в газете ещё в 1927 году. Думаю, что текст стихотворения «Республике и маю» из газеты «Красноярский рабочий» за 1 мая 1929 года – раритетный – своеобразная «Зарубка на память» для тех, кто изучает творчество поэта.
Республике и маю
Краснощёкий, синеблузый,
Раскидал кумачный след,
Приколол к груди Союза
Орден роста и побед.
А навстречу, взлётом бойким
Хор гудков на все лады.
От лесов бурливой стройки
Мы пришли фалангой стойкой
В первомайские ряды.
Мы промчались по полянам,
Скинув флаги, факела,
Чтоб оркестровым бураном
Заглушить колокола.
Окрылённый, чёткий, близкий
Гул колонн и лязг подков,
Ты проводишь трактор низкий,
Ты мне машешь, трактористка,
Белым, голубым платком.
Завтра вновь сиренный гомон
Растеребит улиц гладь,
С длинной тракторной колонной
Ты уйдёшь к степным разгонам
Лозунг в дело претворять.
Рощи флагов, жар работы,
Жар речей и жар весны,
В серебрящемся полёте
Расплодились самолёты –
Очи зоркие страны.
К светло-розовым расцветам
Льнёт немолкнущий прибой…
Знай, Республика Советов,
Пролетарии планеты
До последнего с тобой!
Игнатий Рождественский, автор стихотворения, в Игарку приедет учительствовать позднее, в 1936 году. Поиск «Игарского наследия» в его творчестве мною до сих пор не завершён, часть опубликована в материале «Я себя не мыслю без Сибири». Зайдите, прочтите.
Обнаружили и «след» Сталина в Енисейской губернии. 9 мая 1929 года газета «Красноярский рабочий» сообщает, что «при отборе макулатуры в архивбюро, в делах бывшего Енисейского губернского управления обнаружено дело о высылке в Туруханский край Иосифа Джугашвили». Дело было переслано в Москву в институт Ленина.
Развитие лесоэкспортных операций и неприспособленность для их ведения флота государственного пароходства подтолкнули общество Комсвеверопуть к строительству собственного флота. В январе приступили к строительству трёх барж, предназначенных специально для перевозки леса, грузоподъёмностью каждая в 2600 тонн. Постройку удалось закончить лишь с пятидневным опозданием против заявленного срока, что расценивалось руководством, как положительный факт. По конструкции новые лесовозные баржи несколько отличались от барж обычного типа ложкообразной формой носовой части. Благодаря этому приобреталась большая подвижность судна и увеличение скорости хода.
15 мая была спущена на воду «первая красавица-баржа» — так оценил её корреспондент газеты «Красноярский рабочий», а через несколько дней за ней последовали и две остальные.
Готовились к отплытию в низовья Енисея в конце мая для вылова рыбы и 33 сформированных артели рыбаков. 6 июня из затона после ремонта вышел пароход «Туруханск». Он был также зафрахтован для обслуживания Карской экспедиции.
К сожалению я не нашла в газете «Красноярский рабочий» информацию об отправке первого каравана судов на Игарку. На отдельных страницах сияли дыры от варварски вычлененных газетных заметок. Как мне представляется, наиважнейших.
Ведь знаю, что должна, должна была быть информация 15 июня 1929 года, ссылку на неё я нахожу в записях краеведа Адольфа Васильевича Вахмистрова. Но, увы, этого материала я не нашла. Возможно, где-то еще, в Московской, Новосибирской или Иркутской библиотеке сохранилась подшивка «Красраба» 1929 года…
Многие историки, называют датой высадки первого десанта строителей 13 июня 1929 года, некоторые 20 июня. Но вот инженер-строитель М.Мелешко, опубликовавший свои мемуары в газете «Коммунист Заполярья» в 1966 году, они есть и на моём сайте «Мы были первыми», подробно описав первые дни строительства города, называет датой высадки десанта 14 июня 1929 года. Если хотите – именно этот день можно считать Днём рождения города.
Вот что он пишет: «Я был одним из первых строителей Игарки, в которую мы вместе с женой прибыли в июне 1929 года с первой партией рабочих, там провели первую зиму 1929-30 годов, и там же появился на свет наш сын – первый человек, родившийся в новой Игарке.
В то время я был 26-летним техником-строителем и выполнял обязанности прораба Севенстроя Комсеверопути – организации, осуществляющей строительство Игарки. Мною возглавлялся первый караван, прибывший из Красноярска на строительство. Было это так.
Рано утром 14 июня 1929 года юркий пароход «Полярный», ведя на буксире баржу № 972 и два лихтера № 319 и № 325 (об этом у меня сохранилась запись), пробираясь в Енисейской ледяной шуге, обогнул остров и вошёл в Игарскую протоку. Берега протоки, далеко просматриваемые при высоком половодье, были сплошь покрыты густым мелкорослым еловым и лиственным лесом. Приветственный гудок «Полярного» в сонной тишине диких окрестностей навсегда нарушил вековой покой Игарской протоки, возвестив о начале её новой бурной жизни.
С караваном прибыло около сотни человек рабочих, десяток лошадей с упряжью, срубы общежития и амбара, разные строительные материалы, инвентарь, продовольствие и горючее. Баржи были поставлены к берегу в районе будущей промплощадки лесозавода, и хорошо отдохнувшие в пути люди сразу же приступили к устройству мостков с барж, причалов, и затем разгрузке на берег.
Вскоре к нам пришёл находившийся в Игарке десятник Н.А.Батенин…
В тот же день я и Батенин, обувшись в болотные сапоги, обошли и осмотрели окружающую покрытую лесом, кустарником и мхом местность и приблизительно сориентировались в будущем расположении основных комплексов строительства. Затем наметили план работ на ближайшие дни.
На следующий день уже кипела работа: стучали топоры, звенели пилы, кругом слышались голоса. Пилили деревья, рубили кустарник, расчищая площадку, на которой уже строили дощатые сараи для временного жилья прибывших рабочих и для складов под грузы. Производилась также разгрузка прибывших срубов и других необходимых материалов.
Расчищенные от леса площадки и, особенно, то место, где был снят моховой покров, вскоре раскисали и становились топкими. Поэтому для возможности использования конного транспорта стали устраивать лежнёвые дороги, употребляя для этого вырубленный лес, который подвозили на самодельных волокушах и подносили вручную. Первое время одолевали комары, а потом добавились пауты, от которых рябило в глазах и шумело в ушах, особенно доставалось от них лошадям.
Так прошла первая неделя. За это время было расчищены от леса значительные площади, построены некоторые временные сооружения, проложены дороги, была произведена сборка сруба двухэтажного амбара, предназначенного для хранения прод-промтоваров. Рабочие переселились в построенные времянки. Я с женой поселился у Батенина, где нам была отгорожена комнатушка. Стоял полярный день, солнце не заходило за горизонт, и мы, первые игарские жители, собирались вечерами у костров долго сидели, пытаясь приноровиться, когда ложиться спать.
21 июня прибыл пароход «Спартак», который привёл с собой так называемую брандвахту «Ян Рудзутак», приспособленную под своеобразный адмбыткомбинат строительства.
Прибыли руководители и аппарат Севенстроя: начальник Щукин Г.И, главный инженер Рыбин С.А, инженерно-технические работники и служащие, прибыло много рабочих.
Начался новый период строительства. Были организованы три строительных участка. Это участок промышленного строительства, возглавлял его техник Н.И.Векшин с десятником Н.А.Батениным, участок подсобно-хозяйственного строительства, им руководил техник Куропаткин с десятником Сорокиным, наконец, участок жилищно-коммунального строительства, руководил которым я с десятником И.К.Негодяевым.
В течение летнего сезона была расчищена от леса значительная территория от биржи пиломатериалов до жилого посёлка, на который были проложены лежневые дороги и построены первоочередные объекты: временный локомобильный лесозавод № 1, хоздвор, контора строительства, временная радиостанция, общежития и несколько других жилых домов, столовая, хлебопекарня, склад-магазин, овощехранилище, временная баня и много других сооружений. Было также смонтировано наружное и внутреннее электроосвещение».
Прервём на время мемуары Мелешкина. Из других источников нам известны и некоторые другие хронологические сведения из истории города.
17 июня 1929 года состоялось первое партийное собрание строителей города Игарки, на нём присутствовало 12 коммунистов, 2 кандидата и 3 комсомольца. Было избрано бюро партийной ячейки: Лопатин, Томилов, Емельянов и кандидат в члены бюро Бебчук. Партячейку возглавил Ефим Григорьевич Лопатин, рабочий, член партии с 1927 года, бывший батрак. К концу 1929 в ячейке состояло 22 члена и один кандидат в члены ВКП (б)», — писал в газете «Красноярский рабочий» 12 декабря 1981 года первый секретарь Игарского ГК КПСС Александр Тимофеевич Кузьменко.
21 июня можно считать датой рождения профсоюзной организации. Именно в этот день на партийном собрании был утверждён избранный рабочком стройки (профсоюзный комитет): Непомнящий, Малютин, Кружилин, Строганов, Чухонцев, Ларионов, Полунин.
А 19 июля на партсобрании был заслушан вопрос об организации комсомольской ячейки. К тому времени среди первостроителей было 12 членов ВЛКСМ. Секретарем ячейки был избран Кузнецов. Так родилась комсомольская организация города.
Вот как описывал первые дни стройки один из бригадиров-плотников – И.Л.Шарай – в журнале «Советская Арктика» в 1935 году. «Хмуро встречал на Север, когда мы ехали строить свою Игарку… Как только причалили к берегу, не мешкая взялись за топоры, потому что не только грузы сгружать, ногой ступить некуда было. Лес и грязища кругом… Одни валили деревья и обрубали сучья, а другие гатили дороги и выжигали кустарники. Такие костры разожгли – всё лето над лесотундрой стояли столбы дыма…
Трудно, зато и весело жилось в те времена. Коллектив сколотился дружный, свар и драк не было. Днями работали, а ночи напролёт проводили у костров. Кто плясал, кто пел. Не знаю, когда и спали. Такой хмельной подъём владел людьми, будто всё время под музыку работали и жили».
Вернёмся на время в Красноярск.
У корреспондента «Красноярского рабочего» А.Титенкова в публикациях в игарской газете «Коммунист Заполярья» 1965 и 1969 годов процитированы нижеследующие материалы: «3 июля 1929 года газета «Красноярский рабочий сообщала о том, что на набережной Игарской протоки устроена деревянная мостовая. В ту же навигацию разгрузили предназначенный для экспорта лес баржи «2-я Карская», «6-я Карская» и другие. На обратном пути караван должен был взять в Курейке 500 тонн графита для заводов СССР».
Он же цитирует, я не нашла, что 16 июля 1929 года «Красноярский рабочий» опубликовал заметку под заголовком «Игарский завод начнёт работать уже осенью». В ней сообщалось: «На строительстве Игарского лесозавода работало до сих пор временно 500 рабочих. Чтобы ускорить строительство завода, отправлена дополнительная партия рабочих в 250 человек.
Продовольствия для снабжения рабочих имеется в достаточном количестве. Испытывается лишь некоторый недостаток технического оборудования для пробойки мерзлоты, как то: буров для глубокого бурения, котлов и прочего. Фундамент лесозавода будет вестись со скалы, так что весь вечномёрзлый слой почвы будет пробит.
Постройка завода будет закончена не позже октября. На заводе будут поставлены две временные лесопильные рамы, которые (до установки новых четырёх лесопильных рам) будут уже осенью пущены в работу.
Новые лесопильные рамы прибудут в Игарку с Карской экспедицией, и к весне на заводе будут поставлены все новые рамы».
Расскажу и о том, о чём ранее не было упомянуто. 3 июля очередным рейсом из Красноярска на Игарку вышел пароход «Амур». На буксире он вёл счаленные бортами лихтер и баржу. Командовал пароходом некто Каулин. Помимо леса, предназначенного на экспорт, на баржу было погружено 16 голов скота и около 22 пудов рыхлого непрессованного сена. О том, что сено – легковоспламеняющийся груз, как-то никому не пришло в голову. Дул сильный ветер, срывало брезент, которым оно было укрыто, и, опасаясь, как бы укрывной материал не унесло за борт, командующий баржой Ревякин приказал собрать брезент в кучу. Сено оказалось открытым, а пароход, шедший на открытом сифоне, бросал на него не только искры, но и целые головёшки. На вахте на барже никого из комсостава не было, матросы тоже занимались своими личными делами.
Примерно через час дым и пожар на барже заметили с лихтера, именно они и начали тушение огня. Рабочие с баржи, вместо того, чтобы тушить пожар, бросились спасать свои вещи, перебрасывая их на лихтер. «Лоцман Чухломин сел на шедшую за баржой лодку, обрубил концы и был таков». Пламя ветром было переброшено на лихтер, и его команда тоже, обрубив концы, принялась тушить пожар на собственном судне. Баржа была предоставлена самой себе. А пароход «Амур» продолжал движение вперёд, не обращая внимания на то, что творится в хвосте каравана. Лишь при втором повороте парохода пожар был замечен с капитанского мостика. Были пущены в ход шланги, доходившие мощностью до 12 тысяч вёдер воды в час, но при первом же напоре от ветхости они разрушились и вышли из строя. Оставшиеся два шланга оказались малосильными, вода, достигая баржи, мгновенно испарялась. Можно было причалить баржу к берегу и попытаться спасти лес. Но капитан этого не сделал. Комсостав судна был отдан под суд. Само происшествие, следствие и судебный процесс широко освещались на страницах «Красноярского рабочего». «Сгорело на сто тысяч советского добра» — так констатировала газета.
Но пароход «Амур» ещё не раз приходил с лесом для Карской в Игарку, или, точнее, на Игарку, как тогда писалось в газете. По Оби и Енисею одновременно стартовала очередная «Карская экспедиция».
Енисейская речная часть Карской экспедиции стартовала из Красноярска. Этот момент запечатлён на фото. Ниже размещался текст информации «Карская в пути».
Карская в пути
«Обская часть Карской экспедиции в проливе Юшар встретилась с движущимися льдами и из-за этого задержалась на несколько дней. 16 августа в 8 часов вечера Обская группа стала на якорь в Новом порту. Ледокол «Красин», возвратившийся на встречу и для проводки второй обской группы и первой енисейской вышел к портам погрузки 17 августа.
Енисейская группа Карской экспедиции по погрузке экспортного лесоматериала вышла в низовья 18 августа.
16 августа в Новый порт прибыл первый отряд морских судов Карской экспедиции в составе пяти пароходов. Сегодня ожидается прибытие второй группы, в составе которой находится построенный в Германии специально для пополнения речного флота комсеверопути теплоход «Анастас Микоян», являющийся одним из сильнейших морских судов Советского Союза».
Но погрузка экспортного леса производилась не только из Нового порта (Усть-Порта), но и из самой строящейся ещё Игарки. Читаем дальше у М.Мелешкина: «В августе в Игарку прибыли морские суда Карской экспедиции и начались круглосуточные операции по загрузке их привозными пиломатериалами. Прибывали также плотоматки круглого леса. Этот период был особенно оживлённым. Днем и ночью не смолкали в порту лязг, грохот и возгласы: «Майна!», «Вира!». В это же время прилетали гидросамолёты, в том числе был и под управлением известного лётчика Чухновского. Тогда же в Игарку приезжал пользовавшийся огромным авторитетом и уважением председатель правления Комсеверопути Б.В.Лавров, который оказал большую помощь в принципиальных практических вопросах строительства».
Борис Васильевич Лавров о своих впечатлениях от строительства нового города оставил немало мемуаров. Это и очерк «Город Заполярья», опубликованный в журнале «Техника молодёжи» в декабре 1935 года, и его книга «Первая Ленская» с первыми игарскими фотографиями, размещёнными в этом очерке.
20 сентября газета «Красноярский рабочий» сообщала, что шесть морских судов гружённых экспортным лесом ушли в Северный Ледовитый океан, а шесть ещё стоят под погрузкой. Но, как увидим ниже, информация не была достоверной.
Известно, что морские суда, следующие по Северному морскому пути в наш порт, везли народно-хозяйственные грузы и для Красноярска. В этом плане ценным является репортаж, опубликованный в газете «Красноярский рабочий» 26 сентября 1929 года «Погрузка судов Карской экспедиции заканчивается». Он же и уточнял количество посетивших Игарку морских судов. Берём его текст в качестве «Зарубки на память».
Погрузка судов Карской экспедиции заканчивается
«Из Игарки, от парохода «Амур» получена телеграмма следующего содержания: «22 сентября из Игарки уходит первый караван Карской экспедиции с пароходом «Туруханск», двумя лихтерами и двумя баржами. 24 сентября идёт второй караван с пароходом «Петровский».
21 сентября вышли три морских судна, выход остальных четырёх судов морской экспедиции назначен на 23 сентября. В настоящее время грузятся три, четвёртый начнёт грузиться сегодня (22 сентября) в 6 часов вечера. Погрузку всего имеющегося в Игарке полагаем закончить 22 сентября.
В связи с опоздание плотов, а также лихтера 324, который ожидаем не ранее 25-го, будем иметь большой недогруз морских судов. После прихода плотов и лихтера потребуется трое суток на перегрузку. Срочно запросили морскую часть о возможной предельной задержке морских судов. В зависимости от ответа выйдет последний караван Карской».
Завершилась речная и морская навигации. Игарка укуталась снегом. Вот как вспоминает об этой первой зиме М.Мелешко: «После ухода последних судов Карской жизнь в Игарке стала затихать. Приближалась полярная зима. В связи с необеспеченностью жильём большая часть рабочих была уволена, и уехала с последними пароходами. Увезена была в Красноярск и брандвахта. На зимовку в Игарке было оставлено всего 200-250 человек, главным образом, обслуживающий персонал лесозавода. Уехали также прораб Н.И.Векшин и десятник Н.А.Батенин. Строительство было свёрнуто и зимой почти не осуществлялось».
«Вместе с первой группой рабочих в Игарку прибыл врач, организовавший во временном поселении приёмный покой на 2 койки и маленькую амбулаторию», — так было написано в брошюре «Игарка», подготовленной для делегации игарчан перед поездкой в Москву в 1935 году. Я вначале эту информацию поставила под сомнение, точно ли в 1929 году, может быть позднее, уже в 1930?
Оказалось всё верно – в 1929 году в Игарке уже был врач, и его работа даже освещалась в газете «Красноярский рабочий», правда, в критической заметке. Приведём подлинник этой статьи, как образец того, как Игарка впервые попала на страницы печати в критическом плане.
Было это 1 октября 1929 года в газете, заметка называлась: «Игарские чудачества стоят копейку».
Игарские чудачества стоят копейку
«Врачебный участок пристани Игарка Туруханского района направляет больных в Красноярск по очень странным поводам.
На днях перед окружной врачебно-контрольной комиссией предстал «больной» Фертиков Алексей Михайлович. После тщательного осмотра выяснилось, что у Фертикова от рождения плоская стопа. Вследствие этого он вообще к тяжёлой физической работе не годен.
Другой рабочий Шалин Александр Николаевич направлялся с Игарки только для того, чтобы ему здесь вынесли решение «может работать». Шалин на Игарке болел малярией. Там его вылечили… и направили в Красноярск.
Для чего? – пожалуй, сам игарский врач не ответит.
Игарка отстоит от Красноярска на расстоянии 1900 километров (мой комментарий: — на самом деле 1729 километров по реке). Игарский врачебный участок всё лето направлял в Красноярск «больных», смело могущих обойтись без этих поездок. Во что обошлись эти бессмысленные командировки и страхкассе и окрздраву? Ивановский».
Могу, конечно, и я прокомментировать заметку, сославшись на неопытность единственного врача, призванного самому безо всяких анализов и консультаций, без какой-либо вспомогательной аппаратуры ставить окончательный диагноз. Но не исключаю и то, что отдельные «больные» просто хотели, избегая трудностей, уехать со стройки.
Публикуя хронику событий осени, газета, между тем, сообщает о том, что «морские суда Карской экспедиции закончили погрузку и 27 сентября на рассвете вышли из Игарки в море. Речная часть Карской, в составе двух паровых и четырёх непаровых судов, вышла 28 сентября из Игарки в Красноярск». Прочтя первую часть информации, я делаю для себя пометку о том, что видимо, погода благоприятствовала, дождались в Игарке барж с лесом, компенсировали сгоревший пиломатериал: иностранные ушли с полной загрузкой.
И, как бы завершая навигационную игарскую тему, на страницах газеты появляется целая серия материалов о разбуженном людьми Севере: 1 октября 1929 года под рубрикой «На нашем Севере найдены залежи угля» размещается очерк «Золотое дно на берегах Енисея» о результатах работы экспедиции «Союззолото» в Норильскую долину и открытии там целого ряда ценнейших полезных ископаемых.
«Угольное месторождение почти соприкасается с залежами всевозможных руд, добыча которых от такого соседства становится экономически выгодной.
Наличие неисчерпаемых запасов угля, близкого к удобнейшему в мире порту – Игарке, предопределяет грандиозное экономическое, а с ним и культурное развитие дикого сейчас Туруханского края».
Перечитайте ещё раз последний абзац. Игарке ещё только три с половиной месяца от роду, а она уже называется «удобнейшим в мире портом» и именно ей отводится роль экономического и культурного форпоста на Севере. Так оно и будет, мы сами это увидим из дальнейших публикаций.
Ещё в одном материале, размещённом под этой рубрикой, названном «Перспективы Севера», говорится, что Игарская речная гавань на Енисее, самая глубокая и удобная речная гавань мира, должна стать тем окном, через который должны экспортироваться добытые полезные ископаемые – руда, каменный уголь, графит.
Очерк «На далёком Севере» в номере за 5 октября 1929 года описывает историю и перспективы экономического развития Туруханского края. Название «Игарка» в нём упоминается лишь однажды, когда говорится о том, что «советская власть прекратила деятельность князьков, эксплуатировавших местное население, и заменила их родовыми советами. Упоминается, что только в районе Плахино и Игарки еще не созданы родовые Советы. Но очерк «украшен» двумя рисунками со значащими названиями: «Игарка строится» и «Иностранные суда в Игарском порту» и эти картинку говорят о большем, чем даже многословный текст очерка.
16 октября «Красноярский рабочий» со ссылкой на новосибирскую газету «Советская Сибирь» размещает небольшую заметку, озаглавив её «Будущее Игарки». Вивиан Итин, известный советский писатель, позднее погибший в результате сталинских репрессий, в навигацию 1929 года участвовал в Карской экспедиции в качестве специального корреспондента краевой газеты. Не сказано, был ли он в Игарке, но журналист, повествуя о перспективах развития речного флота, делает вывод о том, что «недавно приспособленная для обслуживания Карской экспедиции Игарская протока, несомненно, с каждым годом будет играть всё большую роль в операциях Карской». Вспоминает он и заброшенный Обь-Енисейский канал «выпавший из внимания и требующий специального обследования». Информируя, что в недавнее время весной каналом проводились большие суда, он предполагает, что «канал может значительно сократить расстояние для обских грузов и дать им выход в более удобную игарскую гавань».
Итоги Карской экспедиции были подведены А.Гронским и опубликованы в газете 16 ноября 1929 года с лаконичным названием «О Карской». Возьмём и её в наши «Зарубки на память».
О Карской
Несколько цифр
Окончательных результатов Карской экспедиции ещё нет. Есть только предварительные итоги. Вот что говорят они.
Грузооборот Карской за последний год вырос в несколько раз. В прошлом году в Карской участвовало всего 4 морских парохода, а ныне их было 13. В речной части было 3 парохода и 11 непаровых судов. Вместо одного рейса сделано 4.
Намеченная программа Карской выполнена. На морские суда погружено 4836 стандартов пиломатериалов, 110805 штук слипперов, 28041 штука полуслипперов, 17846 штук шпал, 6962 штуки капбалки и 1182 штуки капбалки неоторцованной.
Для обслуживания Карской ныне были построены три специальных лесовозных баржи.
На двух пароходах были устроены коротковолновые радиостанции, и результаты таких установок оказались блестящие. Связь была налажена.
На обратном пути в Красноярск Карская привезла 4705 тонн импортных грузов. 1083 тонны было оставлено в Игарке для лесозавода.
Главное место среди импортных грузов занимают сельхозмашины. Кроме того, доставлено оборудование для иркутской электростанции, машины для сибирской мануфактурной фабрики, для Красноярской фабрики «Спартак» и много других более мелких грузов.
Неполадки в Карской
Но если довольно успешно Карская справилась с намеченным планом, то много неполадок было в процессе самой работы.
Остро чувствовался недостаток тоннажа, а главное – недостаток квалифицированных лоцманов. В пути Карская потерпела несколько аварий. Баржа «4-ая Карская» около Маклаковой села на мель. Командный состав экспедиции и парохода «Амур» не торопился снимать баржу с мели, и она там простояла шесть суток.
При входе в Игарку эта же баржа налетела на камень и получила пробоину. Часть лесоматериалов была подмочена. Сгорела баржа 975. В Осиновском пороге суда задержались из-за перегрузки. Пока они перегружались, вода прибыла, и можно было проходить с прежней осадкой.
Матки с лесом пришли с довольно большим опозданием и морские суда в общей сложности простояли 99 суток.
Биржа для пиломатериалов на Игарке была устроена наспех. Леса для покрытия её не оказалось, и до 40 стандартов (мой комментарий — стандарт – 4672 кубометра) было не закрыто. Такая же участь постигла штабели леса на Баландинской даче. Они тоже были не закрыты, и, естественно, кондиционное качество их значительно понизилось.
Бракер Вишняков и морской агент Сатанберг распорядился 30 стандартов погрузить в дождь.
Есть и такие сведения, что часть некондиционного леса (синего) погружена ночью.
Лес с восточных заводов получался сырой.
Разгрузочно-погрузочные работы с Карской были разбросаны по разным местам. Единой причальной линии нет. Механизации на непаровых судах не было, не применялись и простейшие формы механизации. Всё это вызывало задержки в погрузке и разгрузке и удорожало их.
«Хозяев» много
Карскую экспедицию организовал Комсеверопуть. Кажется, вполне естественно считать и хозяином её Комсеверопуть. Формально, это так, а на деле другое.
Сплав, строительство, съёмочная и изыскательская партия, всё это, оказывается, вполне самостоятельные части Комсеверопути. Увязки общего плана между ними нет. Разнобой на каждом шагу. Немало из-за этого было путаницы и затруднений в работе Карской.
А сам начальник Карской? Он считает себя кем-то особенным. Для него не существует никого кроме Сиба. Он только ему подчиняется. Окружных руководящих организаций или хотя бы Красноярской конторы Комсеверопути он не признаёт. Их распоряжения для него не закон, а пустая, ничего не значащая бумажка.
Доходит до курьёза. Надо разрешить какой-нибудь вопрос двум частям Карской и обе они, вместо разрешения его на месте, шлют телеграммы в Новосибирск и ждут оттуда ответа.
Характерным примером автономии начальника Карской экспедиции может служить обратный путь Карской. Окрисполком дал распоряжение погрузить на суда Карской хлеб. Начальник распоряжению не подчинился. Хлеб погружен не был. Распоряжение окрисполкома не выполнено.
Пустое место
Профессиональная организация в Карской экспедиции была пустым местом. Не видно и не слышно было её. Расценки были составлены не точно. Распределения рабсилы не было. Никакой профессиональной работы с грузчиками не велось.
Рвачество грузчиков было самым обычным явлением. Все это знали, но считали в порядке вещей. Характерен один пример. Идёт погрузка. Рядом стоят челенья, которые надо грузить. В договоре погрузка их не оговорена, и грузчики заявляют:
— В договоре нет, грузить не будем. Платите отдельно.
Никакой культурно-воспитательной работы с грузчиками не велось. Сам начальник Карской экспедиции считает, что вести воспитательную работу среди грузчиков не его дело.
— Мы же отчисляем 2 процента, чего же вы от нас ещё хотите? – удивлённо спрашивал он на президиуме окрисполкома.
Не мудрено, что при таком положении, когда никто с грузчиками не занимался, никто ими не интересовался, сразу же по прибытии Карской в Красноярск мы наблюдали целый ряд отвратительных явлений.
И, как ни странно, эти «традиции» четырёхдневных попоек начальник экспедиции поддерживает. По его мнению, всё в порядке и ничего особенного не произошло.
Что было?
А между тем, было вот что. Ещё за четыре дня до прибытия Карской в Красноярск было известно, что некоторые группы грузчиков намерены сразу же были направиться по домам. Так открыто заявляли барнаульская и бийская группы. Никто не попытался их задержать, рассказать им, что они этим срывают перевозки хлеба.
Никто не позаботился подготовить в Красноярске всё для разгрузки судов. Госпароходство ждало официального извещения о приходе Карской, а она была уже в Красноярске. Мостки не были готовы. Лебёдок поставлено не было. Первые мостки пришлось перестраивать. Грузчики из Клюквенной, также, как барнаульские и бийские, сразу же уехали домой.
Лихтера госпаром своевременно поставлены не были. Всё это привело к тому, что 16 и 17 октября суда простояли не разгруженными. Работа началась только 17 вечером.
Слово окрисполкома
Президиум окрисполкома поставил перед правлением Комсеверопути об организации в Красноярске конторы с правами самостоятельного распоряжения по всем отраслям работ Комсеверопути в Красноярском округе. К Сибкрайисполкому президиум обратился с просьбой разрешить этот вопрос.
Комсеверопути и госпароходству предложено расширить свои программы по строительству судов, иначе на будущий год задание по перевозке лесоматериалов не будет выполнено.
На Осиновском пороге в зиму 1929-1930 годов произвести взрывные работы.
Водопути на будущий год устроить обстановку на Енисее и издать лоцманскую карту.
Комсеверопути, госпароходству и водопути зимой организовать курсы по подготовке судового и лоцманского состава.
Комсеверопути к будущему сезону механизировать погрузочно-разгрузочные работы на Игарке и оборудовать причальную линию в Красноярске.
Причальная линия для Комсеверопути президиумом окрисполкома отведена на правом берегу Енисея длиной 500 метров и в глубину 500 метров около затона.
На Игарке для выгрузки на берег пиломатериалов оборудовать биржу.
Президиум обязал Комсеверопуть в будущем году обеспечить политико-просветительную работу среди рабочих. Для этой цели должны быть отпущены соответствующие суммы.
Комсеверопути своевременно озаботиться комплектованием артелей квалифицированными грузчиками.
Комсеверопути для бесперебойной погрузки морских судов обеспечить своевременную доставку к борту парохода экспортного леса.
При торготделе президиум окрисполкома считает необходимым ввести должность государственного бракёра.
Кроме того, окружная контрольная комиссия дело о посадке баржи на мель и камень и о халатности по съёмке баржи с мели передала прокурору для расследования. Отданы под суд за бесхозяйственность Сатанберг и Вишняков.
К СибРКИ контрольная комиссия обратилась с просьбой проверить финансовое состояние Карской экспедиции.
Все эти мероприятия должны оздоровить работу Карской на будущий год. Во всяком случае они послужить хорошим уроком для будущих руководителей Карской.
А.Гронский».
Ну а теперь главный итоговый материал, опубликованный в Красноярском рабочем» 11 октября 1929 года — «Игарка строится».
Игарка строится
Игарка. Год тому назад это слово было знакомо очень немногим. Широкую известность получила Игарка только в этом году и именно с того времени, как Комсеверопуть окончательно решил построить на Игарке лесозаводы, консервную фабрику и ряд других промышленных предприятий.
Сейчас Игарка похожа на огромный муравейник. Десятки подвод снуют по разным направлениям, развозя строительный материал. Подвозится песок, камни, гравий, с треском катятся бочки с цементом, визжит, громыхает цепями подъёмный кран на разгрузке судов, захлёбывается малосильный мотор, вытягивая на крутой подъём приплавленные брёвна. Визжат продольные пилы, звонкими голосами задорно перекликаются топоры. Кипит стройка и нехотя отступает таёжная глухомань перед непреклонной волей человеческого коллектива. Игарка строится.
С заграничными пароходами на Игарку прибыл хороший 75-сильый локомобиль, и игарская администрация в последнюю минуту передумала строить временную лесопилку. Вместо неё недавно начал работать полным ходом постоянного типа двухрамный лесозавод № 1.
В навигацию будущего года три тысячи стандартов экспортного пиломатериала повезут заграничные суда через Карское море. Двинется первый караван игарской продукции.
Заманчиво писать об Игарке 1932 года, когда лесохимический комбинат будет выбрасывать на иностранный рынок сотнями тысяч кубометров и штук всевозможных наименований советскую древесину, тысячи тонн канцелярской и обёрточной бумаги, когда консервный завод миллионами банок различных деликатесов из рыбы и дичи заполнит внутренний и внешний рынок.
Но есть о чём писать про Игарку 1929 года. Быстро растёт рабочий посёлок. Выстроены шесть двухквартирных домов, одно общежитие, пекарня, ледник, продовольственный склад, склад для овощей, начата постройка пяти общежитий, трёх двухквартирных домов, предполагается на днях начать постройку пятнадцати лесовозных барок.
Кроме того, выстроены метеорологическая станция, столярная мастерская, несколько отеплённых и досчатых бараков и складов, огромный конно-хозяйственный двор, в котором есть свыше десятка всевозможных подсобных построек, начиная от кузницы и мастерской и кончая коровником и конюшнями.
А в стороне от посёлка уже заканчивается расчистка мест под биржу пиломатериалов, под биржу сырья и постройку четырёхрамного лесозавода. Оборудуется отепелённый бассейн с каналом. Выстроено здание конторы, склад огнеопасных материалов, модельная и ряд других подсобных сооружений.
Но основная работа — постройка электростанции и четырёхрамного лесозавода. Эти два предприятия будут закончены постройкой к осени следующего года, пока же спешным темпом ведутся земляные работы, тысячи пудов земли перебрасывается на далёкое расстояние, рвётся, режется твёрдая, как камень, вечно мёрзлая земля. Для этих зданий пыхтя тащат тяжёлые баржи с цементом и другими строительными материалами пароходы.
Первое время игарское строительство сталкивалось с рядом самых неожиданных трудностей. Выгружать лес приходилось у берега с крутым подъёмом. Вытяните, попробуйте в гору огромные многопудовые брёвна. И тянули, надрывая лошадей, пока не догадались устроить бревнотаску, поставив на работу мотор.
Прибывшие из Канска несколько срубов лесовозных бараков оказались никуда не годными. Собирать их обойдётся дороже рубки бараков наново из приплавленного леса. Пришлось рубить.
Но хуже всего было с рабочей силой. Одно время красноярская биржа труда прислала 45 женщин. Представьте их работающими на подноске, на земляных работах, не под силу им такая тяжёлая работа. Вернули обратно, заплатив зря несколько сот рублей проездных и суточных.
Или присылка 50 призывников, которых надо было немедленно отправить с первым же пароходом обратно в Красноярск, так как им через несколько дней надо было явиться на призывной пункт
Впрочем, затруднения с рабочей силой остаются и посейчас. Рабочих не хватает. Повторилась обычная история. Эскизные проекты изменены до неузнаваемости, объём работ увеличился, потребность в рабочей силе возросла на 30-40 процентов. Нашлось немало за эти месяцы омалодушничавших перед суровой обстановкой работы и давших «обратный ход».
Игарское строительство находится в благоприятных условиях. Почти под боком имеется хороший камень, так необходимый для кладки фундаментов, гравий, песок, прекрасная глина, из которой будут выделываться кирпичи в любом количестве.
Сейчас Игарка завалена на каждом шагу штабелями брёвен, горами камня, гравия, бочек с цементом, обрезками лесин, досок, поверхность земли кругом изрыта ямами, котлованами, выемками, то и дело попадаются срубы начатых построек, разобранные здания, прибывшие на плотах.
Но с каждым днём из всего этого созидательного хаоса постепенно начинают проявляться отдельные детали широко задуманного строительства. Прошло три дня, и поднялся обнаженными рёбрами обнесёнными решёткой стропил дом, неделя – и из трубы вьётся сизый дымок. Здание за зданием растут как грибы на ожившем берегу полгода назад пустынной отмели Игарской бухты».
Отдадим дань уважения этому неизвестному автору. Поистине исторический документ – написанный по горячим следам репортаж о том, что сделано в первые месяцы. Без утайки названы трудности.
«Наступил зимний период с полярной ночью, сильными морозами, метелями, — читаем у М.Мелешкина о завершении первого года жизни в Игарке, — но они довольно легко переносились, так как все были хорошо одеты. Работал временный лесозавод, заготовляя пиломатериалы для экспорта. Всё население было размещено в построенных домах. Мы с женой остались жить в домике Батенина, который был отремонтирован и приспособлен к зимним условиям. В домике с низкими потолками им маленькими окнами было три комнатки и кухня, было две печи, но холод гулял по полу. Одну из комнат заняла первая молодая чета вступившая в брак в Игарке. Он бухгалтер строительства А.А. Романович. Она машинистка Н.И.Лашкерова. Оба красноярцы.
Домик наш находился в полном одиночестве, на отлёте от всех строений и в противоположной стороне от жилого посёлка. Он был расположен ниже лесозавода по течению протоки за небольшим логом на границе биржи пиломатериалов. К нему вела узкая тропа, которую зимой часто заносило и были случаи, когда, возвращаясь домой с работы в пургу, я сбивался с тропы, проваливался в глубоком снегу и добирался ползком на свет из окон домика.
Очень многие удивлялись смелости моей жены Елены Владимировны, рискнувшей в её положении ехать со мной в Игарку и, тем более, остаться там на зимовку. Но нам тогда казалось всё очень просто. 19 октября родился сын. Роды оказались очень тяжёлыми, но врач Брисляков и пожилой фельдшер со своей женой (к сожалению, фамилии их не помню) успешно справились с ними. В этот день население Игарки увеличилось на одного человека. Рождение сына Владимира было зарегистрировано в Туруханске.
Зима тянулась долго и нудно. Только работа одна, развлечений никаких не было. Почта с письмами и газетами приходила на собаках редко. Только через радиста Дождикова узнавали иногда свежие новости.
Частенько к нам в новый посёлок приезжали на оленях туземцы, которых называли тогда тунгусами. Все они, в том числе и женщины, были отчаянными курильщиками и очень любили выпить. Но с вином у нас было туго, так как в то время на Севере, в том числе и в Игарке, существовал «сухой закон». В Игарку была завезена (и то случайно) всего одна бочка виноградного вина, которую распродали к октябрьским праздникам. Особенно запомнились мне старик Пешкин, бывший шаман, и пожилая женщина, которую мы звали «делегаткой» за то, что она повязывала голову красным платком и носила красный галстук.
Зимой произошла перемена в руководстве Севенстроем. Г.И.Щукина отозвали из Игарки (потом он был назначен начальником строительного отдела Комсеверпути), а вместо его весной 1930 года прибыли в Игарку новый начальник Филиппов и его заместитель Комаров».
О том, что принёс Игарке 1930 год – в следующем очерке.
