С 15 по 22 сентября 1942 года с пассажирских пароходов «Орджоникидзе», «Сталин» и «Мария Ульянова» высадились на берег станка Агапитово 483 спецпереселенца разных национальностей, собранных из разных районов Красноярского края, перевезенных туда с постоянных мест жительства в 1941 году.
Среди них были 316 человек из Поволжья, 113 – из Латвии и 54 человека из Ленинградской области. По национальному составу: немцы из Поволжья — 316 человек, 96 латышей, 12 евреев, трое поляков, двое русских и 54 финна.
Что представлял тогда станок Агапитово? Здесь стояла одна изба с подсобными помещениями. Она использовалась рыбаками, которые приезжали для сезонного лова рыбы, и относилась к колхозу «8 марта» станка Плахино. В день высадки там заканчивал летнюю путину рыбак Гавриил Прокопьевич Власьев с женой и сыном.
После высадки первой партии переселенцев эта семья собрала свой скарб и переехала в Плахино. Выброшенные на берег люди были представлены полностью и целиком сами себе без какой либо перспективы, что в ближайшие дни их судьба решится.
Среди немцев из Поволжья были и члены ВКП (б). Один из них Андрей Андреевич Фоос взял на себя инициативу по устройству людей.
До лета 1943 года это обреченное поселение не видело ни одного представителя ни Советской власти, ни партийных органов, ни даже представителей спецкомендатуры, что уже казалось совсем странным.
Рыбаком Власьевым была оставлена одна из весельных лодок, которая использовалась для поддержания связи со станком Плахино, находившемся в двенадцати километрах выше по Енисею.
На третий день после высадки с парохода «Орджоникидзе» 18 сентября 1942 года стали выдавать по сто граммов муки в день на человека. Так продолжалось до 10 октября. Давно уже каждое утро землю покрывал иней.
Люди с малыми детьми ютились около костра. Некоторые пытались сделать что-то наподобие шалаша, использовав для этих целей одеяла, платки, простыни.
Тогда же прошла молва о том, что из Игарки вышла баржа с продуктами и палатками и катер тянет за собой две плотоматки с бревнами и пиломатериалами для постройки землянок и бараков.
Слухи превратились в действительность 15 октября. Люди приступили к выгрузке продуктов на высокий берег. Прибывшие палатки сразу же устанавливались. В каждой из них поместилось 150 человек. Единственным источником тепла и кухонным очагом в палатке стала приспособленная пустая бочка. 23 октября выпал первый снег. Мы его встретили уже в палатках. К этому времени начались и первые потери. Нечеловеческие условия жизни в первую очередь отразились на грудных и малых детях. Тяжелый и грустный список погибших в Агапитово открыли: Кем Яков, Амалия и Эмилия – от шести до трех лет, Эрлих Элла, прожившая неполный год, Бартули Берта, Виктор, Роберт – все до четырех лет, Штоппель Рондальт, Келлер Иван и Эмилия до двух лет, Гравите Ольга, Казак Изабелла, мой брат Анатолий – все до года и многие другие. Только за первый месяц пребывания в Агапитово погибло от голода и неустроенности 34 человека. Когда в одной части избушки открыли магазин и стали по списку выдавать продукты, возникла другая проблема: у людей не было денег для выкупа даже этого скудного пайка.
Наступили первые морозы. К ноябрю они были уже сорока градусов. У подавляющего же большинства людей отсутствовала зимняя одежда. Накаленная бочка могла обогреть только площадь на минимальном приближении. А вопросы о согреве пищи, в основном кипятка, каждая из семей решала самостоятельно, соблюдая очередность на раскаленное место бочки.
Тогда же люди, которые возглавляли вновь образовавшуюся артель «Красный Октябрь» (название-то какое!) убедившись в том, что прожить до весны в палатках сумеют только единицы, принялись за строительство землянок. Организованные в бригады, кое-как одетые и обутые люди приступили к рытью землянок и перетаскиванию вручную на высокую кручу бревен из плотоматок.
К 1 января 1943 года началось заселение землянок. Снова в землянках единственным источником тепла была железная бочка. Не могло быть и речи о систематическом умывании, стирке белья. Отсутствовала баня. Вода приносилась из Енисея и была большим дефицитом, так как голодные люди путь до проруби и обратно преодолевали за час.
Особенно тяжело было тем, кто прекращал борьбу за выживание. У таких людей наступали апатия, безразличие к окружающей среде. Эта участь постигла несколько семей.
В начале декабря оборудовали пекарню и стали выпекать хлеб. Но это была только часть мер, которые необходимы были для создания элементарных условий.
Связь с Плахино была нерегулярной. С Игаркой же ее поддерживал только председатель артели, и то за зиму он выезжал туда два-три раза. За весь зимний период – ни одной газеты, ни одного письма. Полная изоляция. Обреченность. Безысходность.
Потери людей стали обыденным делом. Никого не волновало отсутствие элементарного похоронного ритуала. Еще до больших морозов была вырыта недалеко от станка большая яма для захоронения погибших. К весне 1943 года общие потери в Агапитово составили 182 человека. Среди них немцев из Поволжья – 110 человек, латышей – 48, евреев -1, финнов – 23 человека.
Вот с такими грустными результатами спецпереселенцы из Агапитово встретили весну 1943 года. Естественно, что основной причиной потерь был голод, приведший всех людей к крайнему истощению, да и болезни в основном были следствием голода. Медпункт, открытый в декабре, в котором работала фельдшер, практическую помощь оказать был не в состоянии. Весной среди оставшихся в живых было 11 мужчин от 18 и старше лет. Это еще раз подтверждает, что на плечи женщин легла основная часть страданий. И все же, часть женщин в тяжелейших условиях сумела выжить и сохранить половину детей.
Теперь вернемся несколько назад, к тому периоду, когда все эти люди, в основном, тесно связанные и знающие землепашество и крестьянский труд, первоначально высланные в сельские деревни Красноярья, были направлены на Крайний Север. Прослеживалась прямая и основная задача: уничтожение неугодных и неудобных людей тех национальностей, которые потенциально подозревались в антипатиях существующему строю. Такова была национальная политика сталинизма: насилие, страх, физическое уничтожение.
Потери были большими, и Агапитово только незримая крупица в водовороте насилия. К счастью, в нашем регионе таких поселений было немного. Потери имели место в Погорелке, Сухарихе, Денежкино, куда были высланы также греки, калмыки и другие.
Да, на долю нашего города и района с первых дней его основания выпала не лучшая доля: поток ссыльных, раскулаченных семей из Восточно-Сибирского края, продолжался до 1957 года.
За это время в наших местах перебывало несколько десятков тысяч труд и спецпереселенцев, для многих из них наши края стали последним пристанищем на земле.
Теперь, когда прошло так много времени, когда разоблачены виновные, восстановлены в правах потерпевшие, надо ли будоражить старое? Надо, обязательно надо, хотя бы ради того, чтобы не дать возможности такому повториться в будущем. Думаю, что пережившие Агапитово, их дети и внуки, которые и сегодня живут в городе, поддержат меня.
Л.Барановский
Напечатано в газете «Коммунист Заполярья» 09.08.1990 года
Комментарий В.А.Гапеенко:
Очерк латыша Леопольда Антоновича Барановского, 16-летним подростком высадившегося с семьей в Агапитово — живое свидетельство участника трагических событий военных лет. И этим ценен.
В том августе 1990 года, когда в игарской газете появился этот очерк, на правом берегу Енисея напротив острова Агапитовский группой приехавших из Латвии был установлен крест из сосновых брусьев в память о погибших.
Фото: Мемориальная доска в музее вечной мерзлоты, мемориальный крест на месте бывшего станка Агапитово, Леопольд Барановский (в центре) с игарчанами В.А.Павловым и калмыком Б.О.Г.Каминовым в Шушенском в апреле 1980.
