900 дней беспримерной борьбы с врагом выдержал один из красивейших городов мира – город на Неве – Ленинград. Его первое и нынешнее название Санкт-Петербург, но воины Красной Армии защищали и отстаивали его как колыбель пролетарской революции, город, носящий имя Ленина – первого руководителя советского социалистического государства. И не сказать об этом нельзя, в этом исток патриотизма, героический борьбы воинов и городского населения «Северной столицы» — и такой эпитет употреблялся к названию города.
Хронологически начало обороны Ленинграда совпадает по времени с военными действиями по защите Москвы. Взятие Ленинграда и соединение немецких с финскими войсками позволило бы Гитлеру высвободить действующие там воинские подразделения, направив их для осуществления операции «Тайфун» (захват Москвы). Для нас потеря города на Неве означала бы открытие ещё одного фронта для защиты Москвы, а армейские резервы были по сравнению с немцами у Красной Армии в тот момент ограничены. Мы могли потерять и мощный Балтийский флот, у противника тогда открылась бы прямая дорога на Северный Морской путь. В ходе июльско-августовских боёв 1941 года немцам удалось овладеть значительной частью территории Ленинградской области. 8 сентября был захвачен Шлиссельбург – последняя сухопутная коммуникация. Ленинград оказался в экономической блокаде.
В городе осталось более 2 миллионов 500 тысяч гражданского населения, в том числе около 400 тысяч детей. С первых же дней фашисты приступили к варварскому обстрелу города, пытаясь в первую очередь разрушить хлебозаводы, электростанции, водопровод, тем самым парализовать жизнь в городе. После войны в Игарке жили те, кто пережил блокаду – директор вечерней школы Наталья Всеволодна Арбузова, Елена Матвеевна Калуцкая, работницы лесокомбината сёстры Евдокия Ивановна и Галина Ивановна Китовы.
Как только началась блокада, Евдокию Китову отправили вместе с сестрой в эвакуацию. Мама проводила их, а сама должна была вернуться в Ленинград. Отец был на фронте, больше родителей они не видели. Мама, скорее всего, попала под бомбёжку на обратном пути. Девочек вывезли в город Горький, в специальный детский дом для блокадников. После войны многих детей стали забирать родственниками, к сестрам никто не приехал. В 1958 году они приехали в Игарку, работали на лесокомбинате. («Великой Победе посвящается. Живые истории», «Игарские новости» 20.04.2011 № 25)
На глазах у 19-летней Елены Калуцкой немцы разбомбили пароход, который был должен вывезти их из Ленинграда, но они сесть на него не успели, так как у сестры был ребёнок, младенец пяти дней от роду. Вернулись в свою деревню под Ленинградом уже по снегу – мама и шестеро детей. Девушка помнит слова матери, которая говорила «что лучше умереть от пули, чем от голода». Шли они в деревню поближе к своему огороду, но он оказался пуст. Так прожили зиму – с одной стороны дома немцы, с другой – наши, пули и тех и других пролетали через дом. На ночь все вместе с мамой уходили в окопы к нашим бойцам, а днём готовили для них пищу. Когда открылась зимняя дорога, семью отправили на машине через Ладожское озеро. Не доезжая метров десяти до берега, машина задними
колесами пошла под лёд. Выбрались через кабину, а вот чемодан с документами ушёл под воду. Стена огня, которая была на месте Ленинграда, голод, к которому нельзя привыкнуть, бумажный еловый хлеб – всё это в памяти по сей день.
Для овладения Прибалтикой и Ленинградом немцы бросили в наступление группу армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала фон Лееба.
«Враг оттеснил нашу 54-ую армию от основных сил Ленинградского фронта, — пишет в своих мемуарах бывший в этот период командующим Ленинградским фронтом Г.К.Жуков, — но она не позволила гитлеровским войскам двинуться на Восток и остановила их на рубеже Липка – Рабочий посёлок № 8 – Гайталово». (Жуков Г.К. «Воспоминания и размышления», том 2, издание 7, Москва, издательство Агентства печати Новости, 1986 год, стр.147).
Именно на этих рубежах сражались игарчане. Известно, что призванные на фронт в августе-сентябре сибиряки были направлены на Волховский фронт. Он был создан по директиве Ставки Верховного Главнокомандующего с 17 декабря 1941 года в ходе обороны городов Ленинградской области – Волхова и Тихвина. Игарцы воевали в составе 59-я армии, частично, 2-ой ударной. 59-ая была сформирована в Сибирском военном округе; первоначально в неё входили 372, 374, 376, 378, 382 стрелковые дивизии, 78 и 87 кавалерийские дивизии, авиационные, артиллерийские и другие части. Почти одновременно: 13,14 и 15 ноября эшелоны, где ехали соответственно 378, 382 и 374 дивизии, двинулись на Волховский фронт.
Война так перетасовала людские судьбы, что скоро уже и сотня лет, а мы никак не можем разобраться и точно установить имена всех защитников Родины даже в масштабе одного маленького городка. Вот и я, озвучив однажды полученную в ходе поисков «итоговую» цифру участников войны, вдруг натолкнулась на архивную папку с актами о вручении в апреле 1946 года в Игарке медалей «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов». Четыреста с лишним фамилий. Двух третей из них в моём первоначальном списке участников войны не было. Значит, новые имена. Известно, что медаль была учреждена 9 мая 1945 года, и сразу же по всем воинским формированиям началось её вручение. Следовательно, большинство игарчан получили награду, ещё находясь в действующей армии. Военкоматы же на местах вручали медали тем, кто прибыл с фронта досрочно по ранению, получив тяжёлые увечья и статус инвалида войны, и дожил-таки до Победы. Вдумайтесь, почти полтысячи солдат — наших земляков — получили настолько тяжёлые ранения, что вернулись с фронта досрочно. Это свидетельствует о тяжести боев. Не случайно, 1942 год назван самым трагичным, с наибольшим числом жертв.
Инвалидом вернулся с фронта в Игарку Иван Михайлович Гнида. Он не был новичком на фронте и не шарахался от пуль. Иван успел принять участие в военном конфликте на Китайско-Восточной железной дороге в 1929 году, и на озере Хасан в 1939-ом. В 382-ой стрелковой дивизии, сформированной из сибиряков, и частично, из игарцев, он воевал в звании сержанта, занимая должность помощника командира взвода в 1269 стрелковом полку. В составе действующей армии дивизия находилась с 18 декабря 1941 года. Со слов ветеранов известно, что сформированная в городе Заозерном, родине моих родителей, дивизия в ноябре 41-го проследовала на поездах до Череповца, а оттуда пешим порядком направилась в сторону Белозерска, минуя Кириллов. В Вологде воинов вновь погрузили в эшелоны и оттуда двинулись в сторону Тихвина.
Старший сержант Иван Гнида, будучи командиром зенитных установок, несмотря на непрерывные бомбёжки с воздуха, вместе с другими прикрывал переправу наших войск через реку Волхов. В поединке с фашистскими самолётами держался смело, расчётливо производя залпы. Переправа советских воинских подразделений на другой берег реки произведена была тогда без значительных потерь.
Месяцем раньше на Тихвинском направлении под Ленинградом в ноябре 1941 года орденом Красного Знамени был награжден ефрейтор Леонид Сыропятов. В Красную Армию он был призван из Игарки в 1940 году, служил старшим телефонистом. В ночь с 28 на 29 ноября 1941 года Сыропятов пробрался в немецкий тыл и по телефону в свою часть передавал ценные сведения о расположении противника, его огневых точках. Благодаря полученной информации было уничтожено до 200-!!! солдат и офицеров и несколько боевых точек. Командование 127 артиллерийского полка представило Леонида Михайловича Сыропятова к награждению медалью «За боевые заслуги», но командующий 4-ой армией генерал К.А.Мерецков внёс личные коррективы, посчитав, что поведение в бою нашего земляка заслуживает большей награды. И с этой оценкой согласился Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович Калинин, издавший 17 декабря 1941 года соответствующий Указ Президиума Верховного Совета СССР. В начале войны награды «утверждала» Москва, потом приказы о награждении стали подписывать боевые командиры на местах. Как видим, уже в первые месяцы военных действий игарчане давали врагу решительный отпор, действуя бесстрашно и самоотверженно, и так на протяжении всех военных лет. Возможно, Л.М.Сыропятов – первый из награждённых за участие в войне игарчан. (Мой очерк на сайте «Они приближали этот день») К сожалению, дальнейшая судьба воина мне неизвестна.
В составе бригады морской пехоты боевое крещение в боях под Тихвином приняли лоцманы, водившие в мирные дни морские суда от Игарки до Карского моря. Грозная матросская «Полундра!» не раз и не два приводила в трепет врагов. Одним из морских пехотинцев был Михаил Степанович Овчинников. После войны до самой пенсии он работал старшим лоцманом Игарской гидробазы. Именно он и рассказал о судьбе игарских лоцманов – добровольцев: «Первыми погибли братья Исламовы. Потом не стало Зверева, Туговикова. А после ранило и меня, попал в госпиталь, а оттуда – в другую часть. Был политруком подразделения. После войны навёл справки, из тринадцати только я один дожил до Победы»… (Туренко И.А. «Фронт и тыл Енисея», Красноярск, 1990, стр.17)
В декабре 1941 года Тихвин был освобожден, а противник вытеснен на восточный берег Волхова.
Об обстановке на Волховском фронте, первых военных впечатлениях рассказывала впоследствии участница войны, редактор газеты «Коммунист Заполярья» Зоя Павловна Булахова: «Вместо квартир – землянки, блиндажи, окопы, залитые водой. Вместо чудесных русских пейзажей – разрушенные города и села, дотла сожжённые деревни.
Гибель товарищей по оружию в священном бою и гибель ни в чём не повинных детей, женщин, стариков – вот, что осталось в памяти от этих первых военных лет».
Часть, где служила Зоя Павловна Булахова, выбила фашистов из одной из деревень рядом с железнодорожной станцией и в этом районе заняла оборону. «Отступая, враг загнал в овощехранилище всех женщин и детей, не успевших скрыться, и забросал гранатами. Их было около двухсот, а, может, и больше, так как сосчитать разорванные тела было трудно. И вот, извлекая из хранилища трупы, солдаты обнаружили окровавленного, но целого и живого мальчика, бывшего в глубоком обмороке. Одного в числе двухсот! (Булахова З.П. «Такое нельзя забыть», «Коммунист Заполярья» 09.05.1964)
Сразу после окончания Тихвинской наступательной операции 372 дивизия участвовала в Любанской наступательной операции (7 января – 30 апреля 1942 года), но в основном на начальном её этапе. После окружения в марте 42-го 2-й ударной армии, подразделения дивизии приняли участие в деблокирующих контрударах Волховского фронта. 372-я стрелковая дивизия была задействована и в операции по выводу из окружения 2-й ударной армии, проводившейся в период с 13 мая по 10 июля 1942 года.
Командиром стрелковой роты в 3 батальоне 1238 стрелкового полка 372 стрелковой дивизии служил игарец, лейтенант Николай Дмитриевич Колобанов. 15 марта 1942 года в бою его рота отразила за день четыре атаки противника. Командуя ротой, лейтенант Колобанов вёл бой против батальона противника, вооружённого автоматным оружием, попал в окружение, где находился двое суток. Красноармейцам удалось выйти из засады, имея незначительные потери 9 человек. На подступах к населённому пункту Мостки лейтенант Колобанов, несмотря на ранение, со своими бойцами сдерживал натиск численно превосходящих сил противника до прихода подкрепления. Только тогда командир роты ушёл с поля боя. После оказания ему первой медицинской помощи и перевязки, несмотря на направление в санитарный батальон, он снова вступил в бой. Воодушевлённые возвращением командира, его бойцы, успешно отражая контратаки, теснили врагов. 15 мая 1942 года лейтенанту Колобанову был вручен орден Красной Звезды.
В одном полку с Колобановым служил и игарчанин Ефим Фролович Белоногов, в соседней 378 стрелковой дивизии воевал его старший брат и полный его тёзка – Ефим Фролович Белоногов. До войны семьи россиян были многодетными, имена родившимся давали по святцам, случалось и так, что в одной семье могли быть и полные тёзки. Так и в семье Белоноговых оба брата звались Ефимами Фроловичами. В поисках лучшей доли накануне войны приехали они в Игарку, надеясь на большие заработки. Думали, что в будущем и семьи свои перевезут к себе. А вышло по-иному. Оба оказались на Волховском фронте. Первым погиб старший Ефим, 1902 года рождения, рядовой 1254 стрелкового полка 378 стрелковой дивизии. Он убит 15 марта 1942 около деревни Глушица в Чудовском районе Новгородской области. Младший Ефим тоже навечно остался погребённым в Новгородскую землю, правда, удалось ему провести в окопах ещё два военных года.
Участвуя в бою за деревню Васькино-Нивы, Ефим Белоногов обеспечивал роту горячими обедами и боеприпасами, не страшась при этом пулемётного, миномётного и артиллерийского обстрелов. Во время доставки пищи на передовую он был ранен. Спустя год, в бою у деревни Холынья отважный старшина получил смертельное ранение и умер от болевого шока 18 января 1944 года (мой очерк «Родные братья» на сайте).
Воинское захоронение в деревне Холынья Новгородского района Новгородской области
Уточненная надпись о старшине Белоногове Ефиме Фроловиче, сделанная администрацией сельского поселения Бронница летом этого года после визита сына Анатолия Ефимовича, обнаружившего ошибки в написании фамилии и званииБольшинство игарчан были направлены в 374 стрелковую дивизию, в неё влились, кроме наших земляков, боготольцы, назаровцы, иланцы, красноярцы.
Командирами отделений служили Антон Андреевич Буланов, Иван Борисович Казанцев, Анатолий Кузьмич Томилов, Яков Григорьевич Шаропин, Андрей Иванович Фролов. Санитарным инструктором стал Степан Трофимович Конных. В должности командира взвода 457 отдельной роты химической защиты воевал старший сержант Илья Андреевич Овсянников. Занимали игарчане и командные должности в некоторых подразделениях дивизии.
Старшим батальонным комиссаром дивизии стал курейчанин подполковник П.И.Мерзляков.
Майор Степан Степанович Белоусов, ещё недавно редактировавший газету «Северная стройка», и на фронте был профессиональным военным журналистом: выпуская дивизионную газету «В атаку», он практически ежедневно выезжал на передовую.
Технический директор лесокомбината, инженер-капитан Сергей Иванович Решетин стал начальником артиллерийского снабжения дивизии. Несмотря на частую передислокацию частей дивизии и тяжёлые условия перевозок в лесисто-болотистой местности, артиллерия дивизии всегда своевременно снабжалась необходимым количеством боеприпасов.
Прибывшие 29 ноября в Вологду сибиряки были выгружены из вагонов и шли пешим маршем почти семьсот километров в район деревень Грузино и Званка. Вступив 7 января в первый бой, дивизия понесла значительные потери. И боевую задачу не выполнила.
Известно, что 8 января погиб под Званкой младший лейтенант, адъютант командира батальона Роман Давыдович Бергауз, уроженец города Ленинграда, игарчанин по месту призыва.
Получив тяжелое ранение и признанный инвалидом, вернулся в Игарку первостроитель города, коренной житель наших мест, рядовой 1269 полка Федор Петрович Мельков.
С конца января дивизия вновь пошла в наступление в направлении деревень Спасская Полисть и Мостки. Бойцам удалось перерезать железную дорогу и шоссе, ведущее из Новгорода на Чудово, однако, опорный пункт в нём не был взят. 15 марта дивизия попала под сильный вражеский контрудар и была вынуждена отойти к Мосткам. До лета она держала осаду и вела бои у Спасской Полисти.
Уже упомянутый нами Илья Андреевич Овсянников со своим взводом, участвовал в форсировании реки Волхов, отличился при освобождении деревни. В каменном доме в деревне Спасская Полисть засели немцы и мешали продвижению нашей пехоты. По приказанию командира роты Овсянников со своим взводом окружил этот дом и выбил из него фашистов.
На счету Овсянникова была и успешно проведённая ещё в январе разведывательная операция в тыл противника. Тогда красноармейцы вернулись в свои землянки с ценным трофеем – взяли в плен немецкого ефрейтора. 22 апреля Илья Овсянников в бою был тяжело ранен в левую руку – раздробило кость предплечья. После длительного лечения в строй он уже не вернулся, став инвалидом.
В июне 42-го 374 стрелковая дивизия передислоцировалась в район Мясного Бора. Через узкое кольцо, прорванное сибиряками, вышли из окружения около двух тысяч бойцов 2-ой ударной армии. О последствиях этих боёв и о том, как сражались наши воины в этих местах, вы прочтёте в следующей главе, пока же должна сказать, что выйдя на правый берег Волхова, дивизия держала оборону в районе Синявинских высот, теряя в день до пятисот человек, были среди них и наши земляки.
Синявинскими высотами называлась возвышенность в 50 метров над уровнем моря в южном Приладожье, служившая опорным пунктом немецких войск. Занятие высот позволяло контролировать обширную территорию, поскольку они считались оптимальным местом для прорыва блокады Ленинграда. Мы ещё расскажем об участии наших земляков в жесточайших боях за высоты в последующий военный период. Пока лишь скажу, что точной цифры наших потерь в этой военной точке до сих пор не знает никто. Считается, что на поле боя незахороненными остались десятки тысяч наших солдат…
Колоссальные людские потери были в 1258 стрелковом полку. 25 июня без вести пропали сержант Андрей Иванович Фролов и рядовой Николай Александрович Пушняков.
В одном бою с курсантами был убит командир учебного батальона курсов младших лейтенантов Александр Степанович Глебов, в мирное время он был директором Игарского комбината местной промышленности, ушёл на фронт добровольцем.
12 сентября пропал без вести разведчик-наблюдатель Кузьма Михайлович Родионов…
К концу сентября в рядах дивизии осталось живыми всего 784 человека. Многие бойцы получили тяжёлые ранения. По документам дивизии числился пропавшим без вести, но, к счастью, оказался живым Анатолий Кузьмич Томилов.
Сквозное пулевое ранение шеи и левой щеки с переломом угла нижней челюсти получил пулемётчик Иван Павлович Зайков, надолго выбывший из строя. Но всё-таки собранный искусными врачами госпиталя № 2019, поставленный на ноги, он вновь вернулся в строй, правда, уже в качестве шофёра.
Тяжелое ранение получил и командир отделения 7 стрелковой роты 1246 стрелкового полка Иван Борисович Казанцев.
У младшего сержанта Михаила Кирилловича Бузилова, из соседней 372 стрелковой дивизии, ранение было настолько серьёзным, что он был комиссован из армии и вернулся в Игарку уже по весне 1942 года.
Почти одновременно с другими сибирскими дивизиями вступила в бой и 378-ая, сформированная в Ачинске, стрелковая дивизия. Начальник штаба, майор Аксельрод вспоминал, что к моменту отъезда дивизии на вооружении у неё имелось винтовок — 4,1 %, станковых пулемётов 2,3 %, ручных пулемётов — 9 %, 120-миллиметровых миномётов – 0%, 82-миллиметровых миномётов — 1,8 %, 50-миллиметровых миномётов — 2 %, 76-миллиметровых дивизионных и полковых пушек — 6 %, 122-миллиметровых гаубиц – 0%, 45-миллиметровых пушек — 11 %, зенитных пушек не имелось, буссолей — 6,3 %, биноклей 1,1 %» («Красноярск-Берлин, 1941 — 1945», Красноярск, 2010, стр.49-50).
Подобная ситуация была характерна и для 374 и 382 дивизий.
И всё-таки в феврале 42-го 378 стрелковая дивизия, в составе которой воевало много игарчан, добилась некоторого успеха в наступлении на деревню Остров между деревнями Вергежа и Коломно. Примечательно, что сразу у трёх игарчан, проявивших мужество и отвагу, в наградных листах указана именно эта деревня – Остров.
В личном послужном списке артиллериста Фёдора Пивоварова за несколько месяцев 1942 года числились уничтоженными две пулемётные точки, 14 блиндажей и даже один дом в деревне Остров, в котором размещались фашисты. Из орудия, которым командовал старший сержант Пивоваров, было выведено из строя два миномёта противника, подавлен огонь еще восьми миномётов, убито 26 немецких солдат.
До последней мины, как писалось впоследствии в наградном листе, бился за освобождение деревни Остров и другой наш земляк, младший лейтенант Михаил Викторович Ржахов. (События происходили 7 августа 1942 года). На исходе мин с винтовкой в руках он отражал атаки численно превосходящего противника, своим примером воодушевляя бойцов. В этом бою он был ранен, но при этом лично уничтожил 5 гитлеровцев, получил медаль «За отвагу».
В бою за эту же деревню геройски отличился и игарчанин Роман Дедов. 16 февраля 1942 года под пулемётным и миномётным огнем сержант Дедов обеспечил бесперебойную связь с группой разведчиков, находящихся на передовых наблюдательных пунктах в деревне Остров. Сам он находился с телефонным аппаратом под подбитым танком. Когда миной разбило аппарат и ранило его, Дедов не покинул наблюдательный пункт, вновь установил связь и продолжал работу. Роман Михайлович Дедов и четыре его сослуживца-связиста на протяжении шести километров под огнём мин и пулемётов держали бесперебойную связь, устраняя за ночь по 10-15 её порывов. К сожалению, положенную ему медаль «За отвагу» вручить связисту не представилось возможным. В этом бою он без вести пропал.
Связисты рисковали своей жизнью не меньше, а, пожалуй, и больше, чем пехотинцы, идущие в атаку. Поэтому среди многих награждённых самой ценной «солдатской» наградой — медалью «За отвагу», которую ветераны впоследствии считали сродни ордену, есть много представителей именно этой воинской специальности.
О тяжёлой доле связистов на фронте хорошо написал их собрат, тоже «линейный надсмотрщик линии связи», игарец Виктор Астафьев: «Когда руганый-переруганый, драный-передраный линейный связист уходил один на обрыв, под огонь, озарит он последним, то злым, то горестно-завистливым взглядом остающихся в траншее бойцов и, хватаясь, за бруствер окопа, никак одолеть не может крутизну. Ох, как же он понятен, как близок в ту минуту и как же перед ним неловко – невольно взгляд отведёшь и пожелаешь, чтобы обрыв на линии был недалече, чтоб вернулся связист «домой» поскорее, тогда уж и ему и всем на душе легче сделается. И когда живой, невредимый, брякнув деревяшкой аппарата, связист рухнет в окоп, привалится к его грязной стене в счастливом изнеможении, сунь ему – из братских чувств – недокуренную цигарку. Брат-связист её потянет, но не сразу, сперва он откроет глаза, найдёт взглядом того, кто дал «сорок», и столько благодарности прочтёшь ты, что в сердце она не вместится»… (Астафьев В.П. «Так хочется жить», повести, Иркутск, 1999, стр.56)
В начале марта 1942 года 378-я дивизия была брошена в бой к опорному пункту Трегубово, севернее Спасской Полисти, для чего полки дивизии были проведены через коридор у Мясного Бора и направлены на север. В последний день марта дивизия была окружена на пятачке полтора на два с половиной километра между реками Полисть и Глушица у ручья Скребельского. Теряя ежедневно бойцов, сибиряки держались почти месяц, и только 24 апреля, имея в своем составе уже не более батальона, пошли на прорыв, пытаясь пробиться обратно через шоссе. Навстречу основным силам дивизии наступал 1256-й стрелковый полк, действовавший отдельно и избежавший окружения. Первая попытка прорыва не удалась, и тогда остатки дивизии изменили направление выхода и пробились через болото Гажьи Сопки к частям почти окружённой 2-ой ударной армии, после чего через коридор у Мясного Бора дивизия была выведена на отдых, пополнение и укомплектование.
Старшина штабной роты Алексей Кириллович Макаренко при выходе дивизии из окружения обеспечивал вынос раненых, ружейным огнем уничтожил немецкого автоматчика, который преградил путь колонне.
Выбыл из состава дивизии по ранению и сержант Павел Алексеевич Евдокимов, штабной писарь. Худощавый, в очках – он никак бы не прошёл медицинскую комиссию в мирное время. А вот на войне сгодился, и, раненный, оставшись живым, успел поведать игарчанам последующих поколений о том, как уходили на фронт земляки. (Именно с его слов написаны предыдущие главы.) Выполнив воинский долг на фронте, Павел Алексеевич продолжил служить в военкомате, а затем уже, по крупицам собирая историю, внёс свою лепту в создание первого обелиска погибшим.
Колоссальные потери несла в январе 42-го и 382-ая стрелковая дивизия, находящаяся под Спасской Полистью, она была выведена с передовой, в ближнем тылу пополнена и доукомплектована, после чего переброшена двумя полками (1265-м и 1267-м) к южной горловине прорыва, в район всё той же деревни Мясной Бор.
По документам 382-ой дивизии числился погибшим в бою и якобы похороненным в Спасской Полисти стрелок Лука Савельевич Сухомир. Однако, он оказался живым, хотя и был тяжело ранен в правую ногу, в результате чего стал инвалидом.
После тяжелого ранения был комиссован и вернулся в Игарку рядовой 1267 стрелкового полка Василий Ильич Брындин.
1269-й полк оставался возле железнодорожного моста через Волхов под местечком Чудово. Жизнь не одного бойца спас санитарный инструктор Василий Константинович Вологин. К концу войны число доставленных им с полей боёв в госпиталь бойцов и командиров достигнет шестидесяти. Легко раненным Василий оказывал помощь на месте, делая перевязки. Когда выносил с поля боя тяжело раненных, не забывал прихватить с собой и их оружие.
И всё-таки число пропавших без вести оказывалось значительным. Большинство из них таковыми числилось лишь в списках дивизий. Засыпанные землёй во время взрыва снаряда, убитые, но не погребённые по христианским обычаям, потому что сил для этого у выживших в этот раз практически не было, утонувшие в болотах при переходе с места на место – многие и сегодня значатся пропавшими. Назовём известные нам имена.
Павел Алексеевич Бутылкин, рядовой 1269 стрелкового полка, пропал без вести в бою 13 января 1942. Горохов Николай Ефимович, рядовой 1285 стрелкового полка, пропал без вести в феврале 1942.
Семья красноармейца 1269-го полка Ивана Яковлевича Богаченко, живущая в Игарке, получила извещение о его смерти. Но боец оказался живым, хоть и вернулся с фронта израненным. 7 апреля 1946 года он был вместе с другими, вернувшимися в 42-ом инвалидами, награждён медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов».
Остававшиеся на фронте живыми, дрались, не щадя живота своего.
Разведчик Михаил Истратов после ранения стал писарем, но и здесь старался служить, как мог. Наладил бесперебойное снабжение роты продуктами питания. В январе месяце 1942 случился перебой с фуражом для конного состава, и Истратов организовал сбор осиновой коры и мелких веток. Всё это пошло на корм лошадям. В результате в разведроте не было ни одного случая падежа животных.
Стахановец, переборщик пиломатериалов Иван Николаевич Ланько на фронте был артиллеристом. Прежде, чем пропал без вести в ноябре 44-го, успел оставить о себе добрую славу на Волховском фронте, был награждён медалью «За отвагу».
3-4 февраля 1942 года, находясь в разведке огневых точек противника, сержант Ланько уничтожил трёх фашистов. 6 февраля при нападении на огневые точки противника, второй номер пулеметного расчёта оказался раненым. Ланько взял на себя ручной пулемёт, девять магазинов с патронами, и под ураганным огнём противника подполз к фашистам на расстояние пятидесяти метров. Установив пулемёт, Ланько открыл огонь и в упор расстреливал немцев.
17 марта немецкое кольцо вокруг подразделений 382-й дивизии замкнулось, теперь она вела бои в окружении в составе 2-й ударной армии. 28 марта стрелками была предпринята очередная попытка прорыва немецкого кольца обороны. Однако, успешно реализовать прорыв удалось лишь спустя три месяца. 24 июня из состава дивизии (исключая 1269-й стрелковый полк), вышло уже не более 250 воинов, из состава 1267-го стрелкового полка — около 20 солдат. Тысячи бойцов остались на полях боёв, в блиндажах, окопах. Мы встретимся с ними – мёртвыми — воочию в следующей главе.
1269-й стрелковый полк в июле 42-го захватил всё-таки и удерживал железнодорожный мост на Волхове, а затем вплоть до февраля 43-ьего вёл бои с закрепившимися вражескими войсками на правом берегу реки.
Известен боевой эпизод, связанный с именем Прокопия Кирьяновича Иванова, старшего сержанта 2-го взвода 2-ой миномётной роты этого полка. 10 июля 1942 года при выполнении боевой задачи захвата восточного берега реки Волхова и окраины, железнодорожного моста в Чудовском районе Иванов, как участник этой операции, находился на наблюдательном пункте, корректируя огонь взвода миномёта. Выдвинув на открытую позицию миномёт, сержант Иванов подавил миномётное орудие противника. Взвод под его умелым руководством отбил вражескую контратаку, и всё время не давал противнику стрелять по нашей наступательной группе, подавляя его огневые точки на левом берегу Волхова.
В июле вышедшая из окружения 382-ая стрелковая дивизия практически заново была сформирована в ближнем тылу. И вновь, помня о том, что защищают они Ленинград, не уступая врагу своей территории, сибиряки «дрались», неся всё новые и новые потери. К убитому 8 января под Званкой уроженцу Ленинграда и нашему земляку по месту призыва Роману Бергаузу, там же под Званкой в ту же землю в ноябре 1942 года легли игарчане Иосиф Архипович Придух и Филипп Данилович Шалимов…
А Ленинград жил и врагу не сдавался. Студенткой Ленинградского политехнического института встретила войну Елена Борисовна Гуртовая (в шестидесятые-семидесятые годы она работала директором кинотеатра «Север» в нашем городе и заведующей городским отделом культуры). Она вспоминала о начале блокады города на Неве: «В сентябре немцы начали бомбить Ленинград. Бомбили методично, строго по часам сбрасывая на город свой смертоносный груз. Было ли страшно? Было ли тяжело? Об этом можно и не спрашивать – ленинградцы, пережившие блокаду, знают смерть в лицо, она ходила с ними рядом».
Но девчонки-студентки, ставшие медицинскими сёстрами в госпиталях, были молодыми, и возраст брал своё. Как только стали работать театры, они в свободную минуту стремились туда. Однажды Елена, операционная сестра, собиралась в театр. Опустив пониже бестеневую лампу в операционной, посмотрелась в неё вместо зеркала, причесалась и вышла во двор госпиталя. Завыла сирена – началась бомбёжка. Первый же снаряд прямым попаданием вынес угол здания вместе с операционной. Во дворе отдыхали раненые. Почти все погибли. Она осталась жива.
В госпитале было восемь отделений – четыре для раненых, а еще четыре для солдат, больных дистрофией, погибающих от голода. В ту зиму не хоронили, трупы складывали в подвале. Здесь же хранилась донорская кровь, и каждый день нужно было пробираться мимо этих штабелей за очередной порцией крови, необходимой для операции.
Не было света, не было воды, пищи, и в этих условиях медикам удавалось выхаживать больных и раненых. В перерывах между бомбёжками, а порой и под пулями медицинский персонал становился цепочкой к ближайшей колонке. Тоненькая струйка воды наполняла сосуды медленно. Ночью раненых кормили, а чтобы в темноте не натыкаться друг на друга, каждый носил на груди маленькую фосфорическую брошь.
О том, как идут дела на фронте, они узнавали раньше сводок – по потоку раненых судили о характере боев. А фронт был совсем рядом, и у ленинградцев бытовало такое выражение: «трамвай пошёл на фронт». И действительно до передовой можно было доехать на городском транспорте.
Только в начале 1943 года наши бойцы прорвали блокаду. Об этом в госпитале узнали тоже раньше, чем прозвучала сводка Совинформбюро, по привычным приметам. Ещё с утра в госпитале было всё спокойно, а уже через час: дверь операционной была широко раскрыта, раненые стали поступать сплошным потоком. Значит, началось наступление… («Мир не забудет этих дней», «Коммунист Заполярья», 29 апреля 1980)
И об этом мы обязательно позднее расскажем. А прямо сейчас о Долине смерти.
На фото: репродукция рисунка Б. Дрыжака «За Родину»; Зоя Павловна Булахова, Степан Степанович Белоусов, Сергей Иванович Решетин; памятник «Детям войны» (скульптор Константин Зинич), изготовленный на деньги граждан и установленный в городе Красноярске в 2005 году детям блокадного Ленинграда, вывезенным в Сибирь.
