Ужасы нашего городка

Преступность сегодня просто захлестывает наше общество. От обилия информации о совершенных убийствах, насилии, кражах, становишься равнодушным, как бы свертываешься в коробочку, ограничивая для себя доступ негатива. Однако, сообщение в интернете об убийстве молодой девушки в нетемное еще время суток в одном из самых оживленных мест Красноярска у торгового центра «Планета», что недалеко от нашего дома, меня поразило.

После работы она поехала за покупками, сделав их, отзвонилась родным, и направилась к автомобилю, стоящему на парковке у торгового центра. Убийца проник в автомобиль в тот момент, когда она укладывала в салон пакеты. Угонщик ни за кем не следил, девушка попалась ему на глаза первой. Мужчине нужен был автомобиль, чтобы уехать в Лесосибирск. Убитую девушку с множественными ножевыми ранениями он выбросил по дороге. Было непонятно: неужели в таком людном месте не нашлось никого, кто бы мог помочь девушке, наверняка, были и следы борьбы за место за рулем, и крики.

Невольно вспомнилось событие многих лет давности, в другом, далеком от краевого центра городе, и, как с грустью говорится сегодня, совсем в другой эпохе.

Леденящая душу утренняя новость распространилась по Игарке отнюдь не благодаря местному телевидению. Выходящий по вечерам выпуск новостей тоже не упомянул о происшедшем, от этого становилось еще страшнее, казалось, опасность постерегла каждого, жертвой мог стать любой ребенок.

Вечер накануне работники местного аэропорта супруги В-ны провели с друзьями, отмечали предстоящий отъезд семьи в отпуск.
Первые осенние ночи в Игарке уже не экзотически белые, позволяющие ребятишкам почти до утра толпиться во дворах: кто поменьше играет в шумные игры с мячом, подростки кустятся, заводя дружеские отношения между противоположными полами. Августовская ночная темнота рано очищает дворы, загоняя ребят в кровати и без помощи родителей. Ближе к полуночи, или сразу через несколько минут, как часы перешли на 17 августа 1984 года, спали уже в своей квартире на первом этаже двухэтажного деревянного дома и шестнадцатилетняя Татьяна В-на, и ее одиннадцатилетний братишка Максим.

Из-за вечной мерзлоты, имеющей своей особенностью изменяться под воздействием тепла, дома в Игарке, даже малоэтажные, строятся на сваях, чтобы между теплым полом и землей было продуваемое пространство. Затем делается завалинка, предназначенная сохранить подполье от воздействия тепла с улицы, но и позволяющая в тоже время без особых усилий проникнуть в квартиру на первом этаже через открытое окно или форточку. Игарчане всегда были беспечны, спали с открытыми форточками. Однако, убийца мог проникнуть в квартиру и иным способом, открыв ключом входную дверь, и первым подозреваемым стал отец детей: супруги поссорились, и он ненадолго покидал компанию, но вскоре вернулся и спустя некоторое время повел супругу домой.

Семья В-ных была в городе известной, жена работала в отделе перевозок авиапорта, муж, кажется, в службе радио-электрообеспечения. Не дай бог никому увидеть своих детей мертвыми, да еще и убитых таким зверским методом. Я не знакома была с материалами этого уголовного дела, пишу только со слов причастных к раскрытию преступления людей. Два или три удара были нанесены спящей Татьяне острым проникающим предметом, как впоследствии оказалось, железными штырями. От шума проснулся Максим, в испуге закричал, пытался убежать, но убийцы, а их оказалось двое, не пощадили ребенка, молящего оставить его в живых. Руки мальчика были исколоты, пока мог, он пытался отвести от себя смертельный удар. Из дома пропали деньги – большая сумма отпускных.

Вся игарская милиция была поднята на ноги, убийство было раскрыто в несколько дней, деньги изъяты, да и сами преступники во всем сознались. Одним оказался несовершеннолетний игарчанин К-н, вторым приехавший к нему на каникулы из Лесосибирска его сокурсник по профучилищу по кличке Бизон. Незадолго до этого отец К-на, лоцман гидрографической базы, развелся с женой, один воспитывал сына, как оказалось, воспитанием-то, как раз, должным образом и не занимался. После ареста сына он испытал на себе всеобщее презрение игарчан, когда не только знакомые перестали с ним здороваться, но и продавщицы в магазинах отказывались продавать ему спиртное как отцу убийцы, и вскоре уехал из города.

Татьяну с Бизоном познакомил К-н. У ничего не подозревавшей юной девчонки будущие убийцы и узнали о предстоящем отъезде семьи в отпуск и о том, что родители уже получили деньги на проезд. Медлить было нельзя, впереди была лишь одна ночь без взрослых в доме. На крики мальчика о пощаде никак не прореагировали и соседи, не спустились вниз, не вызвали по телефону милицию, хотя и находилась она в нескольких стах метрах от дома.

Говорят, что Татьяну похоронили в белом платье и фате. На похороны собрался весь город, мне муж пойти не разрешил, я кормила грудью недавно родившегося сына. Убийцам дали по 10 лет – максимальный срок для несовершеннолетних преступников. Говорят, что Бизон живым из заключения не вернулся.

В разные годы своей истории Игарка была более или менее благополучной в криминальном отношении. В средине пятидесятых в милиции работал мой отец-фронтовик. Вместе со своими коллегами он, бывало, ночами проводил в засаде, ожидая, к примеру, намеревавшихся ограбить магазин, о чем сотрудникам милиции становилось известно накануне. Преступным элементам давали по двадцать четыре часа сроку на выезд из города, тем самым обеспечивая безопасность проживания его порядочным гражданам. По окончании навигации освобождали город и от сезонных рабочих, кои вели себя неподобающе и намеревались паразитировать в городе и в зимнее время.

Из сотрудников, работавших вместе с отцом, помню Б.М.Масловского, А.И.Похабова, А.В.Демьянова. В семидесятые много сделали для укрепления милиции, воспитания ее сотрудников как высоко квалифицированных специалистов, начальники милиции Николай Анисимович Трофимов, Виктор Иванович Пыхонин, замполиты Виктор Константинович Зберовский, Владимир Иванович Лапшин. В семидесятые начальником уголовного розыска работал Леонид Васильевич Хмарук. На его счету и еще одно оперативно раскрытое убийство, о котором не столь широко было известно в Игарке в силу того, что широкого информирования населения о состоянии преступности, кроме как в общих цифрах, не было.

Весной, кажется, 1974 года, в тающем снегу в логу на втором участке старого города совсем близко от протоки, нашли разрубленный на две части труп в мешке. Стало ясно, что преступление было совершено поздней осенью, либо зимой, что-то помешало преступнику донести его до реки. Но заявлений о пропаже людей в отдел внутренних дел не поступало. Фотографию мужчины со специально приоткрытыми для снимка глазами показали и мне, как работнику горкома комсомола, и работникам отдела кадров лесокомбината. Кадровики, работавшие с сезонными рабочими, опознали в нем приезжего, который по осени получил полный расчет. Мать, не дождавшаяся сына с северных заработков, думала, что он ищет новую работу, и в розыск не подавала терпеливо ожидая от сына вестей. Сотрудники уголовного розыска быстро установили, что видели убитого в день увольнения с игарчанином, жившим в небольшом домике, стоявшем прямо у лога. Но хозяин дом зимой продал и выехал из города. Вот к нему-то оперативно и полетел в командировку Хмарук, чтобы уточнить в деталях последние дни жизни умершего от потери крови мужчины, чей расчлененный в поясе труп лежал теперь до раскрытия его тайны в одной из камер лаборатории мерзлотной станции.

Только начальник уголовного розыска представился, не успев еще рассказать о сути приезда, как бывший игарчанин тут же сознался в содеянном: «Я знал, что вы меня найдете». Оказалось, он струсил, увидев, что его собутыльник потерял сознание в ссоре от удара по голове, и засунул еще живого человека под доски пола. Через несколько дней, по темноте тайно вынес части распиленного тела, но в страхе бросил мешок, не донеся нескольких метров до протоки Енисея. В страхе уехал из города, чего не планировал сделать, не будь того рокового вечера, когда они решили распить на дорожку спиртного… Один стал жертвой, другой оказался на многие годы за решеткой.

Вообще жить в городе было комфортно, безбоязненно, металлические двери никто не устанавливал, с тех пор сохранилась у бывших игарчан привычка открывать входную дверь любому позвонившему. Впрочем, в соседнем с нами Светлогорске в те времена двери и вовсе не замыкались. Стоило повесить на душку двери незамкнутый замок, чтобы было понятно, хозяина дома нет.

Но вот еще об одном преступлении, известном лишь очень узкому кругу людей, и за давностью лет не возбужденному по этому поводу уголовному делу, хочу все-таки поведать.

Мы летели вместе из Красноярска, у работницы лесокомбината внезапно в возрасте двадцати лет умерла младшая из трех дочерей, заболев накануне гриппом. Обстановка на комбинате была ужасной, лес не продавался, денег предприятие почти не получало, зарплаты не выплачивались. Мне все же удалось уговорить директора комбината оказать этой семье материальную помощь и выплатить часть долга по заработной плате, хотелось как-то утешить родителей, помочь им в горе. Несколько раз я была у них дома, понемногу узнала историю этой вполне благополучной ныне семьи: статный красавец-моряк полюбил игарскую девчонку из многодетной семьи, тоже приятной внешности, осел в нашем городе, создали семью, родились дочери, появились внуки.

Однажды в старой части города на чердаке крыши жилого дома в коробке из-под обуви случайно обнаружили мумифицированный трупик новорожденного мальчика. Все тайное всегда становится явным, хотя и прошло более двух десятков лет, но мать ребенка была установлена, и ее имя мне в силу моих должностных обязанностей названо.

Жизнь все расставляет на свои места. Сотворивший единожды зло, обязательно будет наказан, пусть и не в форме официально вынесенного судебного приговора, судьба бумерангом воздаст злодею, его потомству.

Три разных преступления в истории отдельно взятого городка. В первом случае, неблагополучные подростки, испытывающие недостаток денег, пошли на изощренное убийство знакомых им сверстников. Во втором, человек случайно стал убийцей. В третьем. женщина, преступницей, как таковой, видимо, себя не считает до сих пор, лишь кляня судьбу на все свалившиеся на ее семью невзгоды.

Я еще живу надеждой, что большая часть человечества воспитана на положительных идеалах и ее нравственные устои высокие, а вот Виктор Петрович Астафьев был иного мнения: «Какая-то пакость, ржа в душу народа поселилась, и искоренить это будет очень трудно».

И в том весь ужас любого большого города, или маленького городка, где я прожила почти полвека.

Читайте также:

• Константин Иванович Саломатов
• Собаки в Игарке
• Мы споем в самом центре России
• Мы по-прежнему ощущаем себя игарчанами
• «Эпоха лесного экспорта на Енисее»