27 июля — Игарка, половину которой пропустила, т. к. в тот самый момент, что она появилась на горизонте, меня опять скрутила таинственная «поджелудочная» боль, вместе с которой спряталась в каюте, наглотавшись всяких болеутоляющих. Потом отпустило немного, и я попыталась из окна каюты коряво, бездарно и неумело вот этой самой ручкой набросать на блокноте кусочек порта, но что и ручка и рука перед этой картиной!
Путаница — нарядная путаница мачт, труб, подъемных механизмов — гибких и прямых, четких и строгих линий корпусов судов; несказанное сочетание красок и запахов; смятенный плеск волн в узком заливе; волны — не речные, а морские, множество отдельных конических (конусообразных) беспорядочных всплесков; бесшумная музыка движений: лебедок, подъемных кранов, маневров — и шумы: тарахтение катеров и моторок, снующих от одного близкого берега к другому, вскрики гудков. Над всем — незакатное северное небо с его баснословной чистой высотой и многослойностью облаков: верхние — объемные, округлые, белые, медлительные, почти неподвижные, важные; нижние — постоянно меняющиеся, сизые, синие, то ли дождь несущие, то ли просто так мятущиеся по воле ветра.
Суда — великолепные современные лесовозы, наши, экспортлесовские. Иностранных судов больше нет; говорят, что очень уж невыгодны были нам их визиты, необходимость оплачивать валютой неизбежные и неизживаемые простои. Никогда в жизни не видывала таких нарядных и красивых грузовозов; а повидать их пришлось немало, и морских, и океанских (и речных — хотя бы на том же Енисее в свое время). Суда носят поэтичнейшие и мелодичнейшие, протяжные названия русских рек: среди них только «Свирь» звучит, как мальчишеский свист!
Сама Игарка расположена по левому берегу бухты. Конечно, вид городка волнует, как вид любого селения на берегу громадной реки, не то что селения, а просто жилья — палатки, чума, избушки бакенщика. Но от внешнего вида городка, чье имя волновало еще в детстве, мы, праздношатающиеся, ожидали большего. А увидели — я, по крайней мере, обшарпанные «городского типа» дома на двух центральных улицах (буквой «Т») и множество хибар и домишек деревянных; не в том дело, что «городские» или деревянные, а в том общем впечатлении беспорядка, неухоженности, равнодушия обитателей к жилью. Словно живут там сплошь человеческие «перекати-поле». Много пьяных. В магазинах, как водится на севере, «все есть». «Все есть» и у людей, живущих в Игарке, кроме, очевидно, чувства, что это — их город. Впрочем, говорю о небольшой его части, той, что успела увидеть вблизи от пристани; есть и продолжение его, т. к. ходят автобусы туда, вглубь. Пристань красива, и трогает заполярный «газон» и клумбы с анютками и астрами; кто-то любит в Игарке цветы, заботится о них, выращивает; это трогает, конечно; но одними пристанскими анютками не перекроешь российского ленивого беспорядка и равнодушия к временному, не своему, «договорному», «на срок» городку. Жаль. А впечатление от самого порта опять-таки фантастическое. Если бы люди умели блюсти свое земное жилье, как моряки — свои корабли! Корабль — чувство долга, и отсюда его красота.
Ариадна Эфрон, борт теплохода «Александр Матросов», 1965 год.
Комментарий В.А.Гапеенко
«Едем по Енисею уже трое суток, река огромная, природа суровая, скудная и нудная», так написала в своем письме Зинаиде Ширкевич Ариадна Эфрон, дочь поэтессы Марины Цветаевой, осужденная на пожизненное поселение в Туруханск. И хотя было 25 июля – самый пик лета, настроение у бывшей парижанки, вынужденной провести остаток еще не начавшейся толком жизни (ей было всего 36), было унылым.
Объясняя дальше, где находится этот самый Туруханск, она пишет: «Буду находиться в 300 километрах от Игарки, то есть совсем, совсем на Севере». Тогда этот отрывочек меня заинтересовал, а в памяти отложилось, что о Туруханске она не знала ничего, а вот об Игарке, видимо, слышала. А узнав, что Ариадна Эфрон спустя шестнадцать лет вновь захотела посетить эти места, я искала ее воспоминания об этой самой поездке.
В публикуемых выше путевых заметках об Игарке Ариадны Эфрон с присущим ей талантом художницы — не только четко схваченный рабочий ритм порта, но и безумно точно подмеченная его главная негативная особенность – сезонность проживания в нем жителей.
Живя в городе и находясь от него вдали, я часто с горечью продолжаю об этом размышлять…
