«Всякий раз как писать о войне, я, ровно, перед взаправдашней атакой, робею, набираюсь духу, всё выверяю, выверяю, как бы чего не забыть, где бы не соврать, не слукавить, и это ведь всё при том же «тик-так», которое стучит в каждом из нас», — писал Виктор Петрович Астафьев своему учителю-критику А.Н.Макарову спустя два десятилетия после окончания войны. (Астафьев В.П. «Нет мне ответа, эпистолярный дневник 1952-2001», Иркутск, 2009, стр.75).
Это Астафьев. А каково мне, родившейся спустя шесть лет после окончания войны, приступить к описанию тех страшных 1418 дней?! Не забыть, не соврать, не слукавить… Конечно, главное в моём изложении событий – опора на живые свидетельские показания участников тех событий, запечатлённые на страницах газеты, в военных мемуарах и иных документах эпохи.
Вот, например, архивная сводка погоды за 22 июня 1941 года по городу Игарке. Её предоставило Красноярское управление гидрометслужбы по просьбе бывшей работницы, дочери игарчанина участника войны, Михаила Ивановича Шалыгина, Елены:
«22 июня 1941года: До обеда небольшая облачность, во второй половине дня небо покрылось полностью облаками, температура средняя плюс 12,8 градуса, максимальная — плюс 16,4 градуса, ветер — до обеда штиль, в полдень 4 метра в секунду, без осадков».
Денёк – каких мало в Заполярье, даже в летнее время. Не удивительно. 22 июня считается днём летнего солнцестояния. Он воспринимается учёными как важное астрономическое и географическое событие, происходящее в Солнечной системе. В этот день наша планета Земля, совершая движение вокруг Солнца и вращаясь вокруг воображаемой оси, в очередной раз занимает по отношению к центральному светилу — Cолнцу такое положение, когда солнечные лучи в Северном полушарии отвесно «падают» на северный тропик и освещают дно самых глубоких колодцев. Двадцать первого июня — самый длительный день и самая короткая ночь в году. За северным полярным кругом солнце не заходит вовсе. Наступают «белые ночи».
…Они зашли в городскую фотографию сделать снимок на память. 20 июня 1941 года. Главный инженер лесопромышленного комбината эстонец Николай Вилоп и его молодая жена воспитательница детского сада сибирячка Ольга Каминская. Она доверчиво прислонилась к плечу любимого мужчины, совсем недавно подарившая ему маленького сынишку, названного в честь дедушки Эдуардом. Высокий брюнет с пышными вьющимися волосами одет в красивый, добротный костюм, светлую рубашку, у него умные проникновенные любящие глаза. Ольга моложе мужа, аккуратно и весьма оригинально уложены волосы в причёску. Эта фотография – единственная совместная, оставшаяся на память о погибшем на войне муже…
«Вечер 21 июня 1941 года был чудесным», — так считал студент педагогического училища народов Севера Николай Краснопеев. Родом он был из Ворогово. Но в Игарке чувствовал себя нужным и полезным, был активным комсомольцем. Его хорошо знали в горкоме
ВЛКСМ, а студенты училища избрали и секретарём своего комитета комсомола. «Ко мне, — вспоминал он, — пришли девчата-однокурсницы Валя Емакаева, Маша Малютина, Дуся Курбатова и потребовали срочно организовать танцы, пригласив на них аккордеониста. Директор училища вечер отдыха разрешил, и молодежь веселилась допоздна, а потом, как было принято, с песнями пошли на Енисей. Сидели на берегу, читали стихи, спорили и мечтали…
Рано утром в воскресенье решили идти в тундру на болота за клюквой. Около восьми утра гурьбой ушли в лес, захватив с собой гитару, мандолину. Заводилой у студентов был Роман Степанов.
А вот молодожены Вилопы, как и многие горожане, в воскресный день пошли на стадион «Лесопильщик Востока» смотреть футбол. Международные встречи по футболу – команда игарчан против команды иностранного судна, пришедшего за экспортным пиломатериалом, — тоже известное развлечение тех лет.
На удивление тёплым и солнечным днем запомнился последний мирный день и семикласснице Фаине Кожуховой, игравшей со своими сверстниками в лапту, некогда любимую и нами детскую забаву. Ребятишки, уже закончившие учебный год, бегали по дощатым тротуарам. Из дворов слышались громкие выкрики увлечённых игрой мальчишек и девчонок. Город жил обычными заботами выходного дня.
И вдруг всё изменилось. Жила Фая в семье своей тети Анны Алексеевны Калашниковой – директора средней школы № 1, на улице Кирова, в «учительском» доме. Наискось от дома на улице Малого Театра была почта, радиоузел, рядом на столбе – репродуктор. Вот он-то и принес весть о пришедшей беде. Под репродуктором стояли люди. Горько плакали женщины. Суровыми, решительными были лица мужчин. На стайку подбежавших ребят взрослые смотрели по-особому. Они хорошо представляли себе, какое теперь детство ждёт этих мальчишек и девчонок… (Авраменко М.С. «Юность, опаленная войной», Коммунист Заполярья, 14.02.1985).
Разгорячённые, весёлые, с песнями возвращались из леса студенты. Но родной город уже было не узнать. Николай Краснопеев вспоминает: «Все куда-то спешили, были озабочены, плакали женщины. Когда подошли к школе № 1, на нас буквально набросилась какая-то старушка: «Перестаньте петь и бренчать, горе-то какое… Война!»
Лето – пора отпусков, многие игарские семьи успели купить билеты на пароход, планировали свой отдых. Клавдия Иннокентьевна Краснопеева, игарская школьница тех лет вспоминала: «Мама повезла меня на лето в Ворогово, где-то в районе Туруханска объявили о начале войны. Какой был шок! Пассажиры просили капитана вернуться обратно в Игарку, но напрасно. (Игарские новости 24.06.2009 «И вот я уже бабушка…»)
На этом же пароходе из Игарки в свой первый заработанный в Заполярье отпуск отправилась фельдшер городской больницы юная Евгения Алексеевна Подшивалова. Она тоже вспоминает о том, что именно подплывая к пристани Туруханска, от встречающих они и услышали зловещую новость. По прибытии в Красноярск Женя сразу же пришла в военкомат и отправилась на фронт. Военный фельдшер, лейтенант медицинской службы, старшая операционная сестра 100-го хирургического полевого подвижного госпиталя, не считаясь с личным временем, по нескольку суток не выходила из операционной, спасая жизни бойцам. Подробнее о ней Вы еще прочтёте в главе о медицинских работниках на фронте. В мирное время Е.А.Подшивалова стала «Заслуженным врачом РСФСР».
Июнь в Игарке – горячая пора. Открыта речная навигация. Все силы брошены на проведение морской, лесоэкспортной, Карской, как тогда называли. Она стартует в августе, когда морские лесовозы по Северному морскому пути придут сюда за пилёным лесом. Бесспорно, что головное предприятие Заполярного города – лесопромышленный комбинат. Но всегда город держался ещё на трёх китах – морском, речном и авиационном портах. Сухопутный авиапорт на острове был построен уже в годы войны. А начиная с 30-х в Игарке был гидропорт – напротив современной гидробазы. И самолёты, летающие летом, чаще называли лодками – они приводнялись на акваторию протоки. А зимой вместо колёс использовали лыжи.
Полярные лётчики, базировавшиеся в Игарке, были известны всему миру – Герой Советского Союза Михаил Васильевич Водопьянов, командир экипажа. Эстонец Эндель Карлович Пусэп. Он станет Героем Советского Союза в годы войны, пока же на сезон 1941 года назначен вторым пилотом в экипаж М.В.Водопьянова. В этом же экипаже были также консультант по арктическим вопросам (третий пилот) Борис Григорьевич Чухновский, первый борттехник (инженер корабля) Константин Николаевич Сугробов, участник экспедиции на Северный полюс; и Александр Павлович Штепенко, первый штурман, радист, второй техник и второй штурман одновременно.
Впоследствии именно он и описал в своей книге «На дальнем бомбардировщике. Записки штурмана» то, как встретили полярные лётчики в Игарке весть о начале войны:
«Через семь часов полёта под нами во всей своей красоте — первый заполярный город Игарка, наша база, с которой мы будем совершать свои полёты в море, пока не наступит лето, и не откроются гидроаэродромы в Карском море. Крутой вираж над городом. Самолёт легко и плавно чертит воду и останавливается у бочки на якоре. Концами лодка прикрепляется к бочке, и мы на катере подъезжаем к пристани. Нас встречают знакомые игарцы и ранее прибывшие сюда лётчики. В Игарке идёт полным ходом подготовка к летней страде — навигации. Лесозаводы работают день и ночь. На пристанях и причалах расчищаются места для приёма океанских пароходов. Солнце, светящее круглые сутки, даёт авиации возможность работать непрерывно. Уходят и приходят рейсовые самолёты. Связавшись по радио с полярными радиостанциями в Карском море и узнав от них обстановку, мы вылетаем из Игарки в Карское море».
В задачи лётных экипажей входило исследование трассы Северного морского пути, связь с научными полярными станциями в Северном ледовитом океане. Узнав, что извечный соперник Водопьянова, Иван Иванович Черевичный прибыл в Игарку раньше и даже успел рассказать вновь прибывшим о своеобразном рекорде, установленном экипажем Матвея Ильича Козлова, пролетав без дозаправки 25 часов подряд, экипаж Водопьянова «загорелся» идеей соревнования.
Не буду пересказывать все подробности этого замечательного полёта, книга доступна для чтения в интернете. Скажу лишь, что буквально на последних каплях бензина приземлился самолёт Водопьянова на акваторию Игарской протоки, затратив в полёте 25 часов, но рекордсменов никто не встречал радостными возгласами.
«На высоком крутом берегу — гостиница аэропорта, — пишет Александр Штепенко. Кругом ни одной живой души. Даже ребятишек, которые обычно почти круглые сутки копошатся на берегу, нигде не видно. В большой битком набитой комнате гостиницы на наш приход никто не обратил внимания, будто это не мы сейчас вернулись с далёкой Арктики после двадцатипятичасового полёта. Через несколько секунд мы тоже забыли свой почти рекордный полёт и всё то, что было у каждого из нас до этого дня, до этого часа, когда мы услышали первые слова правительственного сообщения о вероломном нападении Германии на Советский Союз».
Споры о том, решится ли немецкое руководство напасть на Россию, велись практически в каждом спонтанно образованном кружке – на рабочей площадке во время перекура, на лавочке среди отдыхающих старушек, на спортивной площадке в перерывах между матчами молодежи. Миротворцы аргументировали, что ещё совсем недавно, 23 августа 1939 года, был заключен пакт о ненападении, подписанный со стороны Советского Союза Председателем Совета Народных Комиссаров СССР, наркомом по иностранным делам В.М. Молотовым и со стороны Германии — министром иностранных дел И. фон Рибентропом. Стороны соглашения обязывались воздерживаться от нападения друг на друга.
Почти в каждом доме Игарки был репродуктор. «Жители Игарки в известные часы слушают Москву, либо Новосибирск. Слушают концерты из Большого театра, последние известия, доклады и речи. Пожалуй, нигде репродуктор не пользуется такой популярностью и любовью, как на Севере. Самая разветвлённая радиосеть — на Севере, самые чуткие и благодарные слушатели – на Севере. Радио приближает Север к магистрали, оно уничтожает чувство территориальной оторванности» — так писал А.Вольский в книге «Дорога на Север», вышедшей в Красноярском книжном издательстве в 1939 году (стр.66).
И вот вместо привычных воскресных музыкальных передач игарцы услышали голос диктора Всесоюзного радио Юрия Левитана. Именно ему, обладателю редкого по тембру и выразительности голоса, доверяли передавать важные правительственные сообщения: «Внимание! Говорит Москва! Говорит Москва! Заявление советского правительства. Граждане и гражданки Советского Союза, сегодня 22 июня в 4 часа утра без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбардировке города: Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и другие».
Вслушиваясь в пронзительные слова диктора о бомбёжке городов, каждый с тревогой вспоминал своих родственников, земляков, живущих там, либо служивших к тому времени на западных границах.
Еще в 1925 году Адольф Гитлер написал: «Мы положили конец вечному германскому продвижению на Юг и Запад Европы и обратили наши взоры к землям на Востоке… Когда мы говорим о новых территориях в Европе сегодня, мы должны, главным образом, думать о России и о приграничных государствах, подчинённых ей».
После капитуляции Франции (22 июня 1940 года) Германия сразу же начала подготовку к нападению на Советский Союз. В середине декабря была утверждена директива № 21 «Барбаросса» — план ведения войны против СССР. Уже была покорена вся континентальная Европа — Австрия, Чехословакия, Польша, Бельгия, Люксембург, Голландия, Норвегия, Дания, Франция, Греция, Югославия. Союзниками Германии выступали Италия, Финляндия, Венгрия, Румыния, её поддерживали Испания, Португалия, Болгария, а на Востоке — крупнейшая азиатская держава Япония.
«Если мы хотим создать нашу великую германскую империю, — говорил Адольф Гитлер, — мы должны, прежде всего, вытеснить и истребить славянские народы – русских, поляков, чехов, словаков, болгар, украинцев, белорусов. Нет никаких причин не сделать этого. Бассейн Богемии и Моравии, территории, простирающиеся непосредственно к востоку от Германии будут колонизированы немцами, а население этих территорий мы выселим в Сибирь. Для достижения этой цели я не поколеблюсь ни одной секунды принять на свою совесть смерть двух, или трёх миллионов немцев… Мы думаем установить наше постоянное господство и укрепить его так, чтобы оно длилось по меньшей мере тысячу лет…Наша миссия заключается в том, чтобы подчинить другие народы. Германский народ призван дать миру новый класс «господ».
В нападении на наше государство в 1941 году участвовала 191 дивизия. Советское руководство на этом этапе, видимо, не представляло ни силы напавшего врага, ни степени неподготовленности к нападению своих вооруженных сил. Медлило, толи, надеясь на порядочность фашистов, толи опасаясь, что наши войска подвергаются какой-то непонятной провокации. В результате только в первый день войны будет уничтожено 1136 советских самолетов, а потери в живой силе и технике в первые месяцы войны окажутся в 10-20 раз выше, чем у противника.
В полдень по радио с заявлением о германской агрессии выступил нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов. В Игарке в это время было 16 часов.
Уже в первые часы прозвучали слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!». Вечером опять же по радио передали первую сводку с фронта, текст её правил лично председатель Совета Народных Комиссаров И.В. Сталин: «С рассветом 22 июня 1941 года регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Чёрного моря и в течение первой половины дня сдерживались ими… После ожесточённых боёв противник был отбит с большими потерями».
На самом деле, всё было совсем не так. Однако, посеять панику среди населения и войск, а значит, сыграть на руку агрессору было нельзя. И в этом была мудрость Сталина, хотя и ошибок было достигнуто множество. И потери в людях и технике были значительными.
…Наутро экипаж Михаила Водопьянова вылетел на своём самолёте в Москву. А уже в августе 1941 отважные лётчики предприняли попытки бомбёжки Берлина. Дальние перелёты им были не страшны, первый пробный, они сделали, стартовав с Игарского гидропорта…
А вот как рассказывал о начале войны Иван Андреевич Орлов, умерший почти одним из последних ветеранов войны в Игарке. Накануне войны он жил в Тасеево, ему было 15 лет: «В тот день была чудесная погода, и мы с друзьями отправились на рыбалку. Настроение было отличное. Шутили, смеялись, дурачились. Даже отдалённого предчувствия чего-то плохого не было. Засиделись допоздна. Наловили рыбы, разожгли костёр и собирались варить уху. Вдруг увидели, что по дороге бежит младший братишка одного из моих товарищей. Подбежав, он долго не мог отдышаться и толком сказать, что же случилось.
А когда сказал, мы ахнули и не вполне поверили. Быстро собрались и заторопились домой. Только вернувшись домой, поняли, что это правда: война! Помню слёзы матери и женщин- соседок, перепуганные лица младших братишек и сестрёнок». (Иван Орлов, Никто не забыт, том 3, К, 2001).
Игарчане средины шестидесятых хорошо знали Зою Павловну Булахову, одно время она была редактором газеты «Коммунист Заполярья», писала книгу об истории города, была участницей Великой Отечественной войны: «Весть о войне была настолько неожиданной и нелепой, что не сразу дошла до моего сознания. Жили мы тогда под Ленинградом на станции Мга. Жили во всех отношениях хорошо, радостно».
В то памятное воскресное утро они были заняты сборами на прогулку с детьми и прозевали выпуск последних известий по радио. «В этот момент на пороге дома появился совсем не радостный, незнакомый человек. Он был озабочен и тороплив. — Распишитесь в получении. Запасу первой категории немедленно прибыть в военкомат. Война, — отрывисто произнес посыльный военкомата, вручая мужу повестку.
Война! Нестерпимая боль пронзила сердце. Как же это так? Ведь совсем недавно муж возвратился домой после финской компании и вот…» («Такое нельзя забыть», З.Булахова, «Коммунист Заполярья 09.05.1964)
23 июня в Игарке в городском кинотеатре «Октябрь» прошёл митинг. Не каждый игарчанин смог там побывать, но о нём подробно рассказала газета «Большевик Заполярья». В отчёте есть и такой факт: «На митинге к трибуне подошёл седой старик – Гавриил Егорович Лыжин и сказал: «Мне 76 лет, и я жалею о том, что не в состоянии пойти на фронт сражаться с врагами нашей Родины. Но верю, что враг будет разбит».
… Во взгляде Ольги Каминской на предвоенном снимке — безмерная печаль. Я смотрю на фотографию сегодня и вновь, в который раз, думаю о том, как женщина внутренним своим состоянием может предугадывать грядущие тревожные события, скорое расставание, и невозможность дальнейших встреч.
Маленький сынишка Ольги Каминской Эдуард умер в младенчестве, его могилка затерялась на игарском кладбище. Муж Николай Вилоп ушёл на фронт и там погиб. Сама
она, прожив долгую жизнь, часто вспоминала о заполярном городе, где молодая семья была так счастлива…
«Ах, война! Что ты, подлая, сделала?!»
Фото из архивов В. Г. Григорьева, В.И. Чин-мо-цая, Татьяны Левкович.
Не забывайте подписываться на новости.
